Команда Kokuyo Gang. Задание 2. Авторский фик 1, тема «Семья превыше всего»

[reborn-nostra]

Название: Связка прутьев
Автор: Кутх
Бета: общекомандный разум и jf,j
Герои: М.М., Хром, Кен, Чикуса, Фран, Мукуро
Категория: джен
Рейтинг: PG
Жанр: slice of life
Размер: 2 014 слов
Саммари: каждый прут по отдельности легко сломать, но если прутьев целая связка - они переживут что угодно.
Дисклаймер: все принадлежит Акире Амано.
Примечания: фик написан на конкурс Reborn Nostra на дайри, тема «Семья превыше всего».

До встречи с Мукуро М.М. считает себя одиночкой. Две буквы вместо забытого давным-давно имени, несколько поддельных паспортов на разные имена и кларнет – это все, что есть в её жизни. И ей больше ничего и не нужно.
Но в самую первую их встречу, когда туман – непроглядный, удушливый – окутывает её плотным коконом, несмотря на то, что для остальных людей светит солнце, М.М. думает, что перед ней сам дьявол в обличье человека.
– Меня зовут Рокудо Мукуро. Хочешь присоединиться ко мне? – Широкая и насмешливо-безумная улыбка Мукуро отчего-то ассоциируется у неё с чеширским котом из старого фильма про Алису и страну чудес, увиденного однажды в детстве, и М.М. сама не понимает, что заставляет её согласиться.
– Хочу, – послушно кивает М.М. Она может только догадываться, что ждет её дальше, но почему-то совершенно не волнуется.
Туман твердеет, разлетается черными осколками, с отчетливым звоном осыпающимися на землю, а Мукуро смеется и растворяется в воздухе, оказавшись такой же иллюзией.
– Мукуро-сан, зачем она нам? – недовольно спрашивает кто-то позади неё. М.М. порывисто оборачивается и видит троих: высокого сутулого очкарика в рваной шапке, взъерошенного, похожего на собаку парня с пластырем на щеке, и самого Мукуро.
– Кен, не груби, – отвечает он. – Я думаю, М.М. нам очень нужна.
Взъерошенный невнятно бормочет что-то явно оскорбительное и тянет очкарика за рукав.
– Эй, Какипи, скажи уже что-нибудь!
– Я думаю, это не наше дело, Кен. Успокойся.
Пренебрежительно фыркнув, Кен бесцеремонно вытаскивает из висящей на боку очкарика сумки пачку чипсов и начинает нарочито громко шуршать оберткой.
Мукуро улыбается – происходящее несказанно его забавляет.

...От летних кружевных перчаток М.М. ощутимо пахнет духами. Кен шумно втягивает воздух носом и чихает, вытирая рукавом слезящиеся глаза.
– Какая дрянь!
М.М. нехорошо щурится – ей аромат нравится, и никаких сомнений в своем безупречном вкусе она не потерпит. Чикуса не вмешивается, он-то уже давно знает, что это ничего не изменит. Этих двоих сложно остановить. Хром со своего диванчика следит за происходящим – в единственном глазу отчетливо видна растерянность – и сжимает в ладонях трезубец. Она почти всегда цепляется за его древко, будто неосознанно пытается найти в нем поддержку. Чикуса почему-то уверен: это из-за того, что оружие у них с Мукуро общее.
– Ты просто ничего не понимаешь в хорошем парфюме! – с вызовом отвечает М.М., уперев руки в бока. Кен скалится, глаза его горят.
Чикуса накидывает сползшее одеяло обратно на голые ноги Хром и усаживается рядом, доставая из сумки купленный в магазинчике у станции журнал.
Забавные представления всегда лучше наблюдать со стороны.

***

У Хром никогда не было друзей. Впрочем, и семьи у неё тоже не было – разве можно назвать родными тех, кому ты не была нужна? Если бы не Мукуро, явившийся тогда так вовремя, не было бы сейчас Докуро Хром. Да и Наги тоже не было бы – не было бы никого.
«Не думай об этом, милая Хром», – тихо говорит Мукуро где-то там, в её голове. Хром молча кивает, совершенно забыв о том, что рядом с ней никого нет, но Рокудо достаточно и этого. Он понимает ее слишком хорошо, так, как никто раньше – словно просветил однажды рентгеном, вместе со всеми мыслями, страхами и мечтами, – и запомнил все, что увидел. И это совершенно не пугает Хром.
Просто… это же Мукуро-сама. Его нельзя бояться, зато за него можно сражаться, забыв о том, как от слабости дрожат колени, как скручивает болью тело, когда иллюзорные органы разлетаются в прах.
Мукуро дал ей жизнь, силу и семью. Не Вонголу, нет, а тех, кого называют бандой Кокуё. И это искупает все.

***

Если Чикуса ворочается во сне, значит, что ему снятся кошмары. Кен помнит это еще с детства, когда Чикуса был испуганным ребенком, плачущим в дальнем углу комнаты, в которой Эстранео держали подопытный материал. Впрочем, испуганными тогда были они оба, до тех пор, пока худой мальчишка с синяком вокруг алого – алого! – глаза не улыбнулся им из коридора. А потом все внезапно кончилось, опыты остались где-то далеко позади – но кошмары никуда не делись, несмотря на то, что оказавшийся иллюзионистом мальчишка теперь ведет их за собой.
Кен отворачивается в сторону и с шумом раскрывает пачку чипсов. Чикуса подскакивает, мгновенно проснувшись, и глаза у него шальные, а в руке словно само собой появляется йо-йо.
– Ты чего, Какипи? – с интересом спрашивает Кен, принюхиваясь. Чикуса молча смотрит на него, отворачивается, с силой трет лицо ладонями – йо-йо в них уже нет – и начинает обуваться. Кен следит за ним, поедая чипсы и слизывая с пальцев остающиеся на них крошки. А чипсы вкусные, с беконом.
– Я скоро вернусь, – говорит Чикуса и выходит в коридор, не обращая внимания на то, что незавязанные шнурки на кедах волочатся по полу. Кен смотрит ему вслед и зачем-то комкает полупустую пачку в руке.
Когда Кен появляется рядом, Чикуса уже полностью спокоен. Он стоит у самого входа и, запрокинув голову вверх, смотрит в небо. Без шапки его видеть непривычно, думает Кен, подходит, останавливается рядом и, подумав, протягивает Чикусе мятую пачку. Тот переводит взгляд вниз, протягивает руку и выуживает горсть чипсов.
– Вкусно, – говорит он потом.
– Ну еще бы, – жуя, невнятно отвечает Кен. – Недаром мои любимые.

***

Для своего возраста Фран очень умный мальчик, так и бабушка всегда говорит, и даже соседи – точнее, те из них, кого его появление не приводит в ярость. Фран не просто очень умный, он еще и очень язвительный. И в кого только пошел ребенок, удивляются все, а бабушка смотрит на них строго и говорит, чтобы не болтали лишнего. Это её внук, сын её сына – и все тут. Нечего слухи распускать. Впрочем, свою бабушку Фран любит не только поэтому. Она – единственное, что осталось от его семьи. Отец и мать погибли давным-давно, и кроме неё у Франа нет больше никого.
Так он думает до тех пор, пока не спотыкается, ударяясь головой о круг сыра – действительно большой круг, просто гигантский для маленького ребенка. Тогда он надолго теряет сознание, проваливаясь в полусон-полуявь, где нет его родной деревни, нет кукареканья петухов и треска дров в камине, зато есть пламя, много разноцветного жаркого и одновременно совершенно не обжигающего пламени, много людей – Фран отчего-то уверен, что, хорошенько подумав, сможет вспомнить их имена – и темные подземные коридоры какой-то тюрьмы. У Франа из этого полусна есть кольцо Ада, сосредоточение людских кошмаров, и собственные иллюзии. А еще у него там существует своя семья, странная, очень странная, в которой у Франа даже есть учитель Мукуро, насмешливый и безразличный ко всему, кроме своих целей.
Фран долго лениво размышляет, стоит ли просыпаться, а когда наконец открывает глаза, то узнает от бабушки, что на самом деле он не приходил в себя несколько дней. В принципе, это неважно, Фран уже привык ничему не удивляться. Гораздо важнее то, что на стуле рядом с его кроватью лежит большая иллюзорная шапка-яблоко. В памяти смутно всплывает воспоминание о другой шапке, в форме лягушки, которая всегда служила мишенью для безумного принца-потрошителя, и Фран думает, что, наверное, яблоко в этом плане ничуть не хуже.
А через несколько дней, полностью оправившись, он зачем-то идет к водопаду – шапка на голове мерно покачивается в такт шагам. Поднявшись вверх по тропинке, Фран снимает обувь, заходит босиком в прохладную воду… и отчетливо осознает, что больше не один. За его спиной кто-то есть.
– Эй! – зовут сзади, и голос кажется Франу знакомым.
Он медленно поворачивается, рассматривает людей на поляне, задумчиво склонив голову набок, и наконец изрекает:
– Вы феи.
И почему-то то, что один из этих людей – его учитель, не вызывает у Франа никакого удивления.

***

Мукуро никогда не признается в том, что самый худший его страх – показавшееся вечностью заключение в Вендикаре, где не было ничего, кроме оплетающих тело трубок и стеклянных стенок колбы вокруг. Несмотря на то, что все время заключения его тело было погружено в сон, мозг отчетливо осознавал и запоминал происходящее. Даже когда Мукуро наконец-то обрел свободу, он так и не смог избавиться от воспоминаний. Первое время у него даже не получалось спать – в сознании сразу всплывали непроглядная темнота и гулкая, страшная, давящая тишина.
Впрочем, Мукуро не признается еще во многом. В том, что вряд ли выжил бы в одиночку после убийства всех Эстранео – ослабленное тело порой совершенно отказывалось двигаться, и если бы не Чикуса с Кеном, таскавшие его на себе, Рокудо не смог бы уйти так далеко от разнесённой лаборатории. В том, что он просто-напросто сошел бы с ума в этой проклятой колбе, если бы не верная Хром, слабая, совершенно не подходящая для медиума, но в любой момент готовая предоставить ему свое тело. Её сил хватало на то, чтобы Мукуро мог провести хотя бы половину дня вне Вендикаре, в тихом Намимори, где жители даже и не подозревали о том, что в их мирный городок зачастила мафия. А больше всего Мукуро не испытывает желания признаваться в том, что он был искренне рад, когда именно «банда» Кокуё, а не Вонгола, вытащила его из заключения. И дело здесь отнюдь не в том, что он не любит быть кому-то обязанным.
Рокудо не помнил свою семью. Порой он сомневался, что она вообще была: первым осознанным воспоминанием были не ласковые материнские руки, а входящая под кожу игла, впрыскивающая в вену кислотно-зелёную жидкость. Но главное – он все-таки выжил всем назло; теперь его волнует лишь защита тех, кто пошел за ним, и уничтожение мафии.
А все остальное для Рокудо Мукуро не имеет никакого значения.

***

– Десятый, – зовет Гокудера. Цуна поднимает голову от учебника математики и рассеянно смотрит на него.
– Почему вы так уверены, что Мукуро нас не предаст?
Этот вопрос мучает Гокудеру уже давно: он слишком хорошо запомнил Деймона Спейда, когда-то предавшего Примо ради своих амбиций.
Цуна моргает, затем откладывает учебник в сторону.
– Гокудера-кун, а почему ты думаешь, что я уверен в преданности Мукуро?
Гокудера вскидывается было, но Цуна не дает ему ответить:
– Мукуро предаст нас только ради своей семьи.
– Но ведь его семья – это Вонгола, – говорит Гокудера, чувствуя, что не понимает ровным счетом ничего.
– Нет, – Цуна отчего-то поразительно спокоен. – Его семья – это банда Кокуё.
– Искалеченные дети, у которых не было детства, – уточняет Реборн, до этого молча чистивший пистолет.
Цуна кивает, совершенно не удивляясь тому, что аркобалено все же вмешался в разговор, и так же спокойно добавляет:
– И эта семья для него превыше всего.
Гокудера внимательно смотрит на него – в светлых глазах словно мелькают отблески пламени Посмертной Воли – и молча склоняет голову, признавая правоту босса.
Гиперинтуиция Вонголы никогда не обманывает своего обладателя.

***

– Учитель, – задумчиво тянет Фран, останавливаясь на пороге, – если вы такой хороший иллюзионист, то почему же живете в подобных развалинах?
Улыбка Мукуро становится напряженной – кажется, подколки Франа пробирают даже для его. М.М. подается было вперед, собираясь отвесить мальчишке хороший подзатыльник, но тот уже проходит вглубь комнаты. Хром робко поднимает руку в приветствии, не решаясь поздороваться вслух.
– А, так это о ней вы говорили? – меланхолично спрашивает Фран. – Неплохой выбор.
У Мукуро начинает дергаться бровь. Он делает резкий выпад трезубцем, но зубья пронзают пустоту, на месте которой раньше находилась шапка.
– Странные у вас методы воспитания, – замечает Фран скучающе. – И что я тут делаю, интересно.
Хром вовремя замечает взгляд Рокудо, и, забыв о смущении, хватает мальчишку за руку.
– Пойдем, я покажу тебе остальные комнаты, – скороговоркой выпаливает она.
Мукуро смотрит им вслед, и древко трезубца слабо похрустывает в его руках. Вздохнув, Чикуса цепко перехватывает капюшон Кена и идет к выходу, без особых церемоний волоча его за собой.
– Какипи! – хрипит Джошима, вырываясь. – Отпусти!
– Нужно купить еды, – меланхолично говорит Чикуса, разжимая пальцы. – Идем.
Кен трет горло, шумно фыркает и обещает однажды разрисовать маркером кое-чьи очки. Впрочем, любому ясно, что на самом деле Кен ни капли не обижен.
– Даже не вздумайте притащить одни чипсы! – кричит М.М. им вслед, отбрасывает челку с лица и переводит взгляд на Франа, точнее, на то место, где он стоял.
– Он с Хром, – напоминает стоящий у окна Мукуро, не дожидаясь вопроса.
М.М. зло хмурится при упоминании имени соперницы, но вновь смотрит на блестящую в солнечном свете серьгу в ухе Рокудо и улыбается. Дьявол, как есть дьявол, думает она довольно.

Этажом выше Фран слушает сбивчивый рассказ Докуро о том, каким был раньше Кокуё-лэнд.
Кен и Чикуса спускаются по тропинке вниз, к станции. Кен загребает кроссовками пыль, оставляя на ней длинные полосы, Чикуса изредка поправляет сползающие очки и крутит между пальцами завалявшуюся в кармане монетку. Говорить им не хочется.

Где-то в Италии заканчивается неудачей эксперимент доктора Верде, аркобалено Грозы. Досадливо цокнув языком, он делает пометку в блокноте, небрежно вытирает руки и выключает свет в лаборатории. Глупое тело слишком устало для продолжения работы, и нужно отправляться спать вместо того, чтобы продолжать запланированную давным-давно серию опытов.
До битвы представителей остаются считанные дни, но Верде еще не знает ни о ней, ни о той Семье, которая будет за него сражаться.