Автор: Команда Millefiore
Бета: Команда Millefiore
Герои (Пейринг): Закуро/Кикио
Категория: слеш
Рейтинг: PG
Жанр: в некотором роде ангст, в некотором роде юмор
Размер: 2314 слов
Саммари: Последствия неверно истолкованных слов.
Дисклаймер: все принадлежит Амано, кроме Кристины, идея которой сперта у Стивена Кинга
Примечания: фик написан на внеконкурс Reborn Nostra на дайри
К двери в комнату Закуро приклеен большой плакат — надувная женщина на пляже под пальмами. Она смотрит резиновыми глазами в небо и словно беззвучно кричит своим круглым уродливым ртом. Кикио ненавидит плакат всей душой, как и комнату за дверью со всем ее содержимым. Включая бесполезный хлам, застилающий пол, включая шесть ржавых холодильников, стоящих в ряд у стены. И сейчас — включая даже Закуро.
Кикио вежливо стучит и, не дожидаясь разрешения, входит. Закуро сидит на полу — на крошечном свободном от хлама пятачке — и рубится в "Марио". Не отрываясь от телеэкрана, он что-то нечленораздельно бурчит — то ли в адрес Кикио, то ли в адрес заевшего джойстика. Кикио брезгливо разгребает пространство от стопки комиксов, каких-то дисков и разобранных часов — едва не на атомы, — садится рядом. Он берет бутерброд с колбасой с тарелки и недоверчиво изучает.
— Это вообще съедобно для людей?
Закуро пожимает плечами и стискивает джойстик так, что раздается хруст смятого пластика.
— Вот черт, — говорит он и растерянно оборачивается к Кикио, словно замечает его только сейчас, — эй, а ты чего это мой последний бутерброд хомячишь?
Кикио вздыхает и сдержанно улыбается.
— Тебе жалко для меня бутерброда?
— Нет, конечно. Просто, как знать, может он уже три дня тут валяется. Честно говоря, вообще не помню, откуда этот бутерброд взялся. Так что плюнь гадость, в холодильнике салат был. Сам готовил.
— Знаешь, если бы не последнее уточнение, я бы даже соблазнился, — говорит Кикио, откладывая надкушенный бутерброд обратно на тарелку.
Закуро виновато фыркает.
— Эй, ты тот ужин мне до скончания дней будешь припоминать? Между прочим, я старался как лучше, и...
— Закуро, собирайся, у меня задание, — перебивает его Кикио.
— Ты хотел сказать, у нас?
— Я сказал то, что хотел. Собирайся.
Закуро пожимает плечами и лезет под кровать за носками.
Кикио отворачивается, почти мучительно ищет, за что зацепиться взглядом и натыкается на шеренгу ржавых холодильников. Они облеплены разношерстными сувенирными магнитами, как морские кораллы цветными моллюсками. Кикио морщится: эту странность — коллекционировать магниты и вместе с ними холодильники с помойки — он ненавидит, пожалуй, больше всего.
Несколько лет назад Закуро окончательно слетел с катушек и начал привозить из своих командировок дурацкие магнитики — Кикио готов поклясться, что тот специально выбирал самые уродливые. Когда место на холодильнике кончилось, Закуро это не остановило, и он притащил откуда-то новый. Впрочем, новым он был только формально: холодильник выглядел так, как будто поочередно пережил падение метеорита, ледниковый период и ядерную войну. В него Закуро свалил все свои книги и комиксы и продолжил собирать коллекцию магнитов с упорством, достойным, по мнению Кикио, лучшего применения. А потом, постепенно, в комнате появлялись холодильники для оружия, одежды, постельного белья, игровых картриджей и прочего хлама, которому не хватило места на полу. Дорогие дизайнерские шкафы, комоды и полки, к недоумению Кикио, были безжалостно перенесены в пустующие нежилые комнаты и забыты. Генерал Миллефиоре всегда отдавал предпочтение только самым качественным и дорогим вещам, и в его голове не укладывалась вся эта больная любовь к ненужной рухляди. И, кроме того, он скорее лично отгрыз бы себе руки, чем допустил бы такой беспорядок.
Закуро наконец выбирается из-под кровати, стряхивает с себя пыль и направляется к оружейному холодильнику.
— Что берем?
— Ты ничего не берешь, — говорит Кикио, ловит взгляд Закуро и безэмоционально добавляет, — Бьякуран-сама сказал, тебе не потребуется оружие.
Кикио кажется, что Закуро мрачнеет — всего на мгновение, в ту же секунду тот беззаботно ухмыляется.
— Бьякуран умеет польстить.
Кикио ловит себя на мысли, что почему-то хочет его ударить.
Когда они выходят из комнаты, Закуро рассеянно застывает на пороге и пробегается взглядом по комнате.
— Так и не переклеил обои.
— Те обои, что ты выбрал на замену, мне было бы стыдно поклеить даже в коровнике.
— Брось, то же самое ты говорил, когда я принес старые.
— Я действительно думал, что еще ничего хуже рисунка в коричневый горох не придумали. Но оказалось, бывает орнамент с улитками.
— Не наезжай на улиток, они клевые, — говорит Закуро и легко толкает Кикио в плечо.
На крытой стоянке базы Миллефиоре тихо и безлюдно и шаги звучат гулко. Кикио идет немного впереди, и в каждом его движении, в неестественно ровной осанке Закуро чудится почти болезненная нервозность. Ему кажется, что Кикио сейчас немного похож на секундную стрелку — когда хочется, чтобы время текло медленней, даже лучше бы остановилось, а может быть, в идеале, развернулось и пошло бы назад. Он невольно вспоминает про часы, которые давно собирался починить и думает, что стоило бы, пожалуй, заехать в мастерскую за новыми деталями.
— Садись, — бросает Кикио, открывая перед ним дверцу своего нового черного "Ламборджини".
Автомобиль смотрит хищным разрезом фар и словно каждым бликом на сверкающей поверхности выражает презрение ко всему миру. Закуро с сомнением заглядывает в салон, который напоминает скорее приборную панель управления космическим кораблем.
— Слушай, генерал, давай Кристину возьмем, — говорит он, распрямляясь.
Кикио неприязненно морщится.
— Прости, что? Я надеялся, ты избавишься от этой психованной сучки.
— Эй, не называй сучкой самую прекрасную в мире женщину.
При мысли о ней Закуро сам не замечает, как его губы расплываются в мечтательной глуповатой улыбке.
— Кристина — уродливая, капризная, избалованная тварь, — говорит Кикио обманчиво мягко и устало вздыхает, замечая изменившееся выражение лица Закуро.
— Хорошо, не смотри на меня так. Но если эта стерва запсихует по дороге, я ее убью.
Кристина — доисторический потасканный жизнью "плимут-фурия" — заводится сразу, впервые, пожалуй, за последние тридцать лет. К удивлению и восторгу Закуро. Он выезжает из гаража с торжествующей ухмылкой и, не удержавшись, несколько раз жмет на клаксон.
— Поздоровайся с моей деткой, командир! У нее чертовски хорошее сегодня настроение, не порть его своей кислой мордой!
При виде машины Кикио сдержанно улыбается и слегка склоняется к капоту.
— Ну, снова здравствуй, синьора Маленькая Шлюшка, — ласково говорит он так, чтобы слышала только Кристина, — я прострелю тебе карбюратор, если сломаешься по дороге.
Закуро сигналит снова, и Кикио ему улыбается, поднимая взгляд.
— Я ценю твою заботу о моих ушах. А теперь пересядь, я поведу.
— Если сядешь за руль ты, она с места не сдвинется. После того, что было, у нее на тебя зуб, – говорит Закуро и едва уловимо хмурится, – и знаешь, просто я сам хочу ее вести, вот и все.
— Закуро, пересядь. Это приказ, — спокойно говорит Кикио, и Закуро примирительно поднимает руки.
— Только ногами не бей по лицу.
Кристина заводится с пятой попытки, и в работе мотора отчетливо различимы нотки разочарования.
— Далеко едем? — спрашивает Закуро, чтобы хоть как-то разбавить ставшую невыносимой тишину.
За последние полчаса никто из них не проронил ни слова.
— На залив, — коротко бросает Кикио, и в салоне снова повисает молчание; только двигатель Кристины ревет почти жалобно.
Они выезжают из городской черты, прочь от неоновых вывесок, и Кикио вжимает педаль газа в пол.
— Я не буду спрашивать про диски с музыкой, но, может быть, тут хотя бы радио работает?
Закуро пожимает плечами, пытается поймать какую-нибудь волну, но старое радио выдает только помехи.
— Зачем нам синтетическая музыка, когда у нас есть мы? — ухмыляется он, — хочешь, я тебе спою? Что-нибудь романтичное.
— Вряд ли я могу составить Кристине конкуренцию в качестве прекрасной дамы, — сдержанно улыбается Кикио.
— Только не говори, что ты действительно ревнуешь.
— Нет, Закуро. Мне никогда не было свойственно ревновать один старый хлам к другому.
Закуро усмехается, наклоняется к Кикио и заговорщицки шепчет ему на ухо — так, чтобы не услышала Кристина.
— Генерал. Если в запасе есть немного времени, что если нам... Как в тот раз.
Кикио старательно делает вид, что не слышит, и Закуро осторожно кусает его за ухо.
— Командир.
— Ты прекрасно помнишь, что произошло с Кристиной после того раза, — спокойно откликается он.
— Помню, — улыбается Закуро.
— Эта стерва черта с два заведется после.
— Именно, – согласно кивает Закуро.
Кикио отводит взгляд и старается сосредоточиться на дороге. Закуро замечает, как побелели кончики его пальцев, впивающиеся в руль, и смеется.
— Эй, расслабься, шуток не понимаешь.
Недолго молчит и добавляет:
— А ко мне вчера Бьякуран заходил.
Кикио бросает на него быстрый взгляд и нарочито скучающе пожимает плечами.
— Вот как.
Закуро фыркает:
— Ну, как всегда, он в своем репертуаре. Улыбался, заметил, что место для магнитов закончилось. Обещал что-нибудь с этим сделать. Чтобы мне больше не пришлось по этому поводу расстраиваться.
— М, – отвечает Кикио.
— А тебе он что говорил?
— Нарисовал схему, куда ехать. Хотя любая часть пляжа подошла бы, — равнодушно отвечает тот.
— Ага, какая разница где, лишь бы вода была поблизости. У воды я не особенно подергаюсь, — невесело усмехается Закуро. Кикио бросает на него злой взгляд, но быстро берет себя в руки.
— И я так и не понял, почему мы... почему я должен все успеть до прилива, — бесстрастно заканчивает он, лезет в карман за сигаретами и закуривает.
— У тебя руки дрожат.
— Глупости. Если не заметил, это твоя развалюха трясется.
Кристина давится ревом мотора, несколько раз сбивчиво кашляет и глохнет.
— Приехали. Ты вообще с катушек слетел – оскорблять женщину за работой.
Кикио раздраженно сжимает руль и безуспешно дергает ключ зажигания.
— Проклятье. Черт.
Закуро вынимает сигарету у него изо рта и затягивается. Он выглядит абсурдно с тонкой гламурной "зубочисткой", но ему все равно. Кикио холодно улыбается.
— Это последняя.
— Око за око, командир. Ты же надругался над моим последним бутербродом, — фыркает Закуро и блаженно щурится.
Кикио не спорит и некоторое время сидит, с ненавистью уставившись на приборную панель. Затем выходит из машины, достает пистолет, открывает капот и целится в двигатель.
— Я сдержу обещание, маленькая шлюшка, — доверительно сообщает он, — не связывайся со мной.
Захлопнув капот, он мрачно смотрит на пересевшего за руль Закуро.
— Прости, генерал, но свою детку я тебе больше не доверю. Что-то у вас не сложилось, – говорит тот, и Кикио больше не спорит.
Кристина заводится сразу – то ли проникнувшись угрозой, то ли обрадовавшись смене водителя, то ли сложив оба фактора вместе.
Они снова долго молчат, приближаясь к заливу, пока Кикио не достает из внутреннего кармана свернутый лист бумаги. Он слегка хмурится, изучая его.
— Закуро, у тебя есть какие-нибудь воспоминания, связанные с заливом?
Тот надолго задумывается и, наконец, неопределенно пожимает плечами.
— Понятия не имею. Ничего не приходит в голову. Может быть, и есть.
— Немного странно. Бьякуран-сама набросал точную схему, вплоть до количества шагов, до места, где...
— Где ты меня должен убить, — заканчивает за него Закуро и издевательски ухмыляется.
— Выражаясь словами Бьякурана-сама, помочь тебе перестать волноваться о холодильниках и магнитах.
Они переглядываются и одновременно прыскают от смеха.
Кикио говорит остановить Кристину у бетонного парапета, напротив кафе, закрытого на ремонт, или, может быть, навсегда. Внизу, метрах в трехстах, плещется черная вода Неаполитанского залива и сквозь опущенное стекло в салон врывается соленый, слегка горчащий запах моря.
Кикио бросает на Закуро осторожный взгляд и поднимает руку, будто хочет к нему прикоснуться, но вместо этого открывает дверцу машины.
— Давай не будем затягивать.
— Не будешь жалеть? — то ли спрашивая, то ли утверждая говорит Закуро и, не дожидаясь ответа, порывается выйти. Кикио сжимает пальцы на его запястье и дергает обратно в салон, практически случайно.
Закуро с недоверием на него смотрит – напряженного, спрятавшего лицо в ладонях, почти беззащитного.
— Эй, ты чего? Кикио. Ты там плачешь, что ли?
Тот издает нервный смешок и поднимает голову. У него усталые злые глаза и тонкие губы, кривящиеся в усмешке.
— У меня нет для этого ни единой причины.
Закуро кивает и наклоняется к нему, как будто хочет поцеловать, но вместо этого долго и бессмысленно копается в бардачке.
— Черт, — говорит он наконец, — бросать курить было все-таки неудачной идеей.
Кикио кивает и выходит из машины, и Закуро следом за ним. Кристина грустно смотрит на них своими глуповатыми круглыми фарами и выглядит жалко, как никогда.
— Прости, но тебе придется подождать здесь, — говорит ей Закуро и ласково гладит по капоту, словно собаку.
Они спускаются на пустынный пляж и останавливаются у воды. Луна прячется за густыми тяжелыми облаками, и море кажется сплошным чернильным пятном.
— Давно мы с тобой не выбирались к морю, — задумчиво говорит Закуро.
— Мы давно с тобой вообще никуда не выбирались, — отзывается Кикио.
— Хорошо, что у нас есть добрый и заботливый Бьякуран-сама. Вот уж кто всегда готов организовать офицерскому составу активный отдых.
Кикио потерянно улыбается и всматривается в темноту.
— Две сотни шагов от этого пирса, – говорит он, — я понятия не имею зачем, но может быть, это просто не мое дело.
Закуро пожимает плечами, снимает обувь, подворачивает до колен джинсы и идет вдоль кромки воды вперед. И Кикио принимается отсчитывать шаги. Когда в голове только последовательная цепочка чисел – как цепочка следов по прямой, все кажется немного меньшим безумием, чем есть. Все кажется почти правильным. Как стук сердца или механизм часов. Тик-так, и все в таком духе. Сто девяносто восемь, сто девяносто девять.
Его ладони немного болезненно покалывает от активируемого пламени, но он зачем-то продолжает считать.
Двести два, двести три.
— Генерал! Тащи сюда свой зад!
Кикио запинается и пытается рассмотреть, что происходит. Сквозь бархатистые тучи на секунду проступает краешек луны, и этого света оказывается достаточно, чтобы разглядеть впереди огромный угловатый силуэт. Кикио моргает, не веря своим глазам, и трусцой догоняет Закуро.
— Святое дерьмо.
— Зверь, — благоговейно выдыхает Закуро, не в силах отвести взгляд.
— Поверить не могу, — бесцветно произносит Кикио.
Они стоят напротив него — огромного, ржавого и перекошенного, с налипшим морским сором на боках.
Холодильник гигантских размеров ухмыляется им черным зазором приоткрытой дверцы. Не сговариваясь, Закуро и Кикио одновременно делают к нему несколько шагов. На боку холодильника прилеплен, судя по виду, совсем новый магнит — "С Днем рождения". Такой уродливый, как если бы его выбирал лично Закуро.
— День рождения у тебя, если ничего не путаю, через полгода, — говорит Кикио, и Закуро согласно кивает.
— Какая разница. Главное, что это магнит, о котором можно только мечтать.
Кикио задумчиво оглядывает пляж.
— Знаешь, я в жизни не чувствовал себя таким идиотом, — доверительно говорит он.
— Я в жизни не чувствовал себя таким счастливым идиотом, — фыркает Закуро и любовно поглаживает изъеденный ржавчиной бок холодильника, — назову его Оптимус Прайм — идеально подойдет. Представляешь, сколько на него магнитов еще влезет?
— Понятия не имею, — ровно отзывается Кикио.
— До хрена, — ухмыляется Закуро и слегка хмурится, заглядывая в его лицо, — эй, генерал, чего скис совсем?
— Ты и вправду придурок, — улыбается тот, закрывая лицо ладонью, — нет, действительно. Просто король придурков. В жизни не видел никого…
Не дав договорить, Закуро неожиданно толкает его, едва не опрокидывая на песок, и мягко сжимает в объятиях.
— Одна из причин, почему мы идеально подходим друг другу.
Он целует Кикио, и тот легко касается его щеки холодными пальцами. Закуро невинно заглядывает ему в лицо.
— Есть предложение отпраздновать это с Кристиной. То есть в. Или на. Если захочешь, — подумав, добавляет он.
Кикио смеется и прикусывает его за шею, оставляя саднящий след.
— А с холодильником твоим что?
— Вызовем грузовое такси. Не сейчас. Пойдем, — говорит Закуро и берет его за руку.
Кикио вежливо стучит и, не дожидаясь разрешения, входит. Закуро сидит на полу — на крошечном свободном от хлама пятачке — и рубится в "Марио". Не отрываясь от телеэкрана, он что-то нечленораздельно бурчит — то ли в адрес Кикио, то ли в адрес заевшего джойстика. Кикио брезгливо разгребает пространство от стопки комиксов, каких-то дисков и разобранных часов — едва не на атомы, — садится рядом. Он берет бутерброд с колбасой с тарелки и недоверчиво изучает.
— Это вообще съедобно для людей?
Закуро пожимает плечами и стискивает джойстик так, что раздается хруст смятого пластика.
— Вот черт, — говорит он и растерянно оборачивается к Кикио, словно замечает его только сейчас, — эй, а ты чего это мой последний бутерброд хомячишь?
Кикио вздыхает и сдержанно улыбается.
— Тебе жалко для меня бутерброда?
— Нет, конечно. Просто, как знать, может он уже три дня тут валяется. Честно говоря, вообще не помню, откуда этот бутерброд взялся. Так что плюнь гадость, в холодильнике салат был. Сам готовил.
— Знаешь, если бы не последнее уточнение, я бы даже соблазнился, — говорит Кикио, откладывая надкушенный бутерброд обратно на тарелку.
Закуро виновато фыркает.
— Эй, ты тот ужин мне до скончания дней будешь припоминать? Между прочим, я старался как лучше, и...
— Закуро, собирайся, у меня задание, — перебивает его Кикио.
— Ты хотел сказать, у нас?
— Я сказал то, что хотел. Собирайся.
Закуро пожимает плечами и лезет под кровать за носками.
Кикио отворачивается, почти мучительно ищет, за что зацепиться взглядом и натыкается на шеренгу ржавых холодильников. Они облеплены разношерстными сувенирными магнитами, как морские кораллы цветными моллюсками. Кикио морщится: эту странность — коллекционировать магниты и вместе с ними холодильники с помойки — он ненавидит, пожалуй, больше всего.
Несколько лет назад Закуро окончательно слетел с катушек и начал привозить из своих командировок дурацкие магнитики — Кикио готов поклясться, что тот специально выбирал самые уродливые. Когда место на холодильнике кончилось, Закуро это не остановило, и он притащил откуда-то новый. Впрочем, новым он был только формально: холодильник выглядел так, как будто поочередно пережил падение метеорита, ледниковый период и ядерную войну. В него Закуро свалил все свои книги и комиксы и продолжил собирать коллекцию магнитов с упорством, достойным, по мнению Кикио, лучшего применения. А потом, постепенно, в комнате появлялись холодильники для оружия, одежды, постельного белья, игровых картриджей и прочего хлама, которому не хватило места на полу. Дорогие дизайнерские шкафы, комоды и полки, к недоумению Кикио, были безжалостно перенесены в пустующие нежилые комнаты и забыты. Генерал Миллефиоре всегда отдавал предпочтение только самым качественным и дорогим вещам, и в его голове не укладывалась вся эта больная любовь к ненужной рухляди. И, кроме того, он скорее лично отгрыз бы себе руки, чем допустил бы такой беспорядок.
Закуро наконец выбирается из-под кровати, стряхивает с себя пыль и направляется к оружейному холодильнику.
— Что берем?
— Ты ничего не берешь, — говорит Кикио, ловит взгляд Закуро и безэмоционально добавляет, — Бьякуран-сама сказал, тебе не потребуется оружие.
Кикио кажется, что Закуро мрачнеет — всего на мгновение, в ту же секунду тот беззаботно ухмыляется.
— Бьякуран умеет польстить.
Кикио ловит себя на мысли, что почему-то хочет его ударить.
Когда они выходят из комнаты, Закуро рассеянно застывает на пороге и пробегается взглядом по комнате.
— Так и не переклеил обои.
— Те обои, что ты выбрал на замену, мне было бы стыдно поклеить даже в коровнике.
— Брось, то же самое ты говорил, когда я принес старые.
— Я действительно думал, что еще ничего хуже рисунка в коричневый горох не придумали. Но оказалось, бывает орнамент с улитками.
— Не наезжай на улиток, они клевые, — говорит Закуро и легко толкает Кикио в плечо.
На крытой стоянке базы Миллефиоре тихо и безлюдно и шаги звучат гулко. Кикио идет немного впереди, и в каждом его движении, в неестественно ровной осанке Закуро чудится почти болезненная нервозность. Ему кажется, что Кикио сейчас немного похож на секундную стрелку — когда хочется, чтобы время текло медленней, даже лучше бы остановилось, а может быть, в идеале, развернулось и пошло бы назад. Он невольно вспоминает про часы, которые давно собирался починить и думает, что стоило бы, пожалуй, заехать в мастерскую за новыми деталями.
— Садись, — бросает Кикио, открывая перед ним дверцу своего нового черного "Ламборджини".
Автомобиль смотрит хищным разрезом фар и словно каждым бликом на сверкающей поверхности выражает презрение ко всему миру. Закуро с сомнением заглядывает в салон, который напоминает скорее приборную панель управления космическим кораблем.
— Слушай, генерал, давай Кристину возьмем, — говорит он, распрямляясь.
Кикио неприязненно морщится.
— Прости, что? Я надеялся, ты избавишься от этой психованной сучки.
— Эй, не называй сучкой самую прекрасную в мире женщину.
При мысли о ней Закуро сам не замечает, как его губы расплываются в мечтательной глуповатой улыбке.
— Кристина — уродливая, капризная, избалованная тварь, — говорит Кикио обманчиво мягко и устало вздыхает, замечая изменившееся выражение лица Закуро.
— Хорошо, не смотри на меня так. Но если эта стерва запсихует по дороге, я ее убью.
Кристина — доисторический потасканный жизнью "плимут-фурия" — заводится сразу, впервые, пожалуй, за последние тридцать лет. К удивлению и восторгу Закуро. Он выезжает из гаража с торжествующей ухмылкой и, не удержавшись, несколько раз жмет на клаксон.
— Поздоровайся с моей деткой, командир! У нее чертовски хорошее сегодня настроение, не порть его своей кислой мордой!
При виде машины Кикио сдержанно улыбается и слегка склоняется к капоту.
— Ну, снова здравствуй, синьора Маленькая Шлюшка, — ласково говорит он так, чтобы слышала только Кристина, — я прострелю тебе карбюратор, если сломаешься по дороге.
Закуро сигналит снова, и Кикио ему улыбается, поднимая взгляд.
— Я ценю твою заботу о моих ушах. А теперь пересядь, я поведу.
— Если сядешь за руль ты, она с места не сдвинется. После того, что было, у нее на тебя зуб, – говорит Закуро и едва уловимо хмурится, – и знаешь, просто я сам хочу ее вести, вот и все.
— Закуро, пересядь. Это приказ, — спокойно говорит Кикио, и Закуро примирительно поднимает руки.
— Только ногами не бей по лицу.
Кристина заводится с пятой попытки, и в работе мотора отчетливо различимы нотки разочарования.
— Далеко едем? — спрашивает Закуро, чтобы хоть как-то разбавить ставшую невыносимой тишину.
За последние полчаса никто из них не проронил ни слова.
— На залив, — коротко бросает Кикио, и в салоне снова повисает молчание; только двигатель Кристины ревет почти жалобно.
Они выезжают из городской черты, прочь от неоновых вывесок, и Кикио вжимает педаль газа в пол.
— Я не буду спрашивать про диски с музыкой, но, может быть, тут хотя бы радио работает?
Закуро пожимает плечами, пытается поймать какую-нибудь волну, но старое радио выдает только помехи.
— Зачем нам синтетическая музыка, когда у нас есть мы? — ухмыляется он, — хочешь, я тебе спою? Что-нибудь романтичное.
— Вряд ли я могу составить Кристине конкуренцию в качестве прекрасной дамы, — сдержанно улыбается Кикио.
— Только не говори, что ты действительно ревнуешь.
— Нет, Закуро. Мне никогда не было свойственно ревновать один старый хлам к другому.
Закуро усмехается, наклоняется к Кикио и заговорщицки шепчет ему на ухо — так, чтобы не услышала Кристина.
— Генерал. Если в запасе есть немного времени, что если нам... Как в тот раз.
Кикио старательно делает вид, что не слышит, и Закуро осторожно кусает его за ухо.
— Командир.
— Ты прекрасно помнишь, что произошло с Кристиной после того раза, — спокойно откликается он.
— Помню, — улыбается Закуро.
— Эта стерва черта с два заведется после.
— Именно, – согласно кивает Закуро.
Кикио отводит взгляд и старается сосредоточиться на дороге. Закуро замечает, как побелели кончики его пальцев, впивающиеся в руль, и смеется.
— Эй, расслабься, шуток не понимаешь.
Недолго молчит и добавляет:
— А ко мне вчера Бьякуран заходил.
Кикио бросает на него быстрый взгляд и нарочито скучающе пожимает плечами.
— Вот как.
Закуро фыркает:
— Ну, как всегда, он в своем репертуаре. Улыбался, заметил, что место для магнитов закончилось. Обещал что-нибудь с этим сделать. Чтобы мне больше не пришлось по этому поводу расстраиваться.
— М, – отвечает Кикио.
— А тебе он что говорил?
— Нарисовал схему, куда ехать. Хотя любая часть пляжа подошла бы, — равнодушно отвечает тот.
— Ага, какая разница где, лишь бы вода была поблизости. У воды я не особенно подергаюсь, — невесело усмехается Закуро. Кикио бросает на него злой взгляд, но быстро берет себя в руки.
— И я так и не понял, почему мы... почему я должен все успеть до прилива, — бесстрастно заканчивает он, лезет в карман за сигаретами и закуривает.
— У тебя руки дрожат.
— Глупости. Если не заметил, это твоя развалюха трясется.
Кристина давится ревом мотора, несколько раз сбивчиво кашляет и глохнет.
— Приехали. Ты вообще с катушек слетел – оскорблять женщину за работой.
Кикио раздраженно сжимает руль и безуспешно дергает ключ зажигания.
— Проклятье. Черт.
Закуро вынимает сигарету у него изо рта и затягивается. Он выглядит абсурдно с тонкой гламурной "зубочисткой", но ему все равно. Кикио холодно улыбается.
— Это последняя.
— Око за око, командир. Ты же надругался над моим последним бутербродом, — фыркает Закуро и блаженно щурится.
Кикио не спорит и некоторое время сидит, с ненавистью уставившись на приборную панель. Затем выходит из машины, достает пистолет, открывает капот и целится в двигатель.
— Я сдержу обещание, маленькая шлюшка, — доверительно сообщает он, — не связывайся со мной.
Захлопнув капот, он мрачно смотрит на пересевшего за руль Закуро.
— Прости, генерал, но свою детку я тебе больше не доверю. Что-то у вас не сложилось, – говорит тот, и Кикио больше не спорит.
Кристина заводится сразу – то ли проникнувшись угрозой, то ли обрадовавшись смене водителя, то ли сложив оба фактора вместе.
Они снова долго молчат, приближаясь к заливу, пока Кикио не достает из внутреннего кармана свернутый лист бумаги. Он слегка хмурится, изучая его.
— Закуро, у тебя есть какие-нибудь воспоминания, связанные с заливом?
Тот надолго задумывается и, наконец, неопределенно пожимает плечами.
— Понятия не имею. Ничего не приходит в голову. Может быть, и есть.
— Немного странно. Бьякуран-сама набросал точную схему, вплоть до количества шагов, до места, где...
— Где ты меня должен убить, — заканчивает за него Закуро и издевательски ухмыляется.
— Выражаясь словами Бьякурана-сама, помочь тебе перестать волноваться о холодильниках и магнитах.
Они переглядываются и одновременно прыскают от смеха.
Кикио говорит остановить Кристину у бетонного парапета, напротив кафе, закрытого на ремонт, или, может быть, навсегда. Внизу, метрах в трехстах, плещется черная вода Неаполитанского залива и сквозь опущенное стекло в салон врывается соленый, слегка горчащий запах моря.
Кикио бросает на Закуро осторожный взгляд и поднимает руку, будто хочет к нему прикоснуться, но вместо этого открывает дверцу машины.
— Давай не будем затягивать.
— Не будешь жалеть? — то ли спрашивая, то ли утверждая говорит Закуро и, не дожидаясь ответа, порывается выйти. Кикио сжимает пальцы на его запястье и дергает обратно в салон, практически случайно.
Закуро с недоверием на него смотрит – напряженного, спрятавшего лицо в ладонях, почти беззащитного.
— Эй, ты чего? Кикио. Ты там плачешь, что ли?
Тот издает нервный смешок и поднимает голову. У него усталые злые глаза и тонкие губы, кривящиеся в усмешке.
— У меня нет для этого ни единой причины.
Закуро кивает и наклоняется к нему, как будто хочет поцеловать, но вместо этого долго и бессмысленно копается в бардачке.
— Черт, — говорит он наконец, — бросать курить было все-таки неудачной идеей.
Кикио кивает и выходит из машины, и Закуро следом за ним. Кристина грустно смотрит на них своими глуповатыми круглыми фарами и выглядит жалко, как никогда.
— Прости, но тебе придется подождать здесь, — говорит ей Закуро и ласково гладит по капоту, словно собаку.
Они спускаются на пустынный пляж и останавливаются у воды. Луна прячется за густыми тяжелыми облаками, и море кажется сплошным чернильным пятном.
— Давно мы с тобой не выбирались к морю, — задумчиво говорит Закуро.
— Мы давно с тобой вообще никуда не выбирались, — отзывается Кикио.
— Хорошо, что у нас есть добрый и заботливый Бьякуран-сама. Вот уж кто всегда готов организовать офицерскому составу активный отдых.
Кикио потерянно улыбается и всматривается в темноту.
— Две сотни шагов от этого пирса, – говорит он, — я понятия не имею зачем, но может быть, это просто не мое дело.
Закуро пожимает плечами, снимает обувь, подворачивает до колен джинсы и идет вдоль кромки воды вперед. И Кикио принимается отсчитывать шаги. Когда в голове только последовательная цепочка чисел – как цепочка следов по прямой, все кажется немного меньшим безумием, чем есть. Все кажется почти правильным. Как стук сердца или механизм часов. Тик-так, и все в таком духе. Сто девяносто восемь, сто девяносто девять.
Его ладони немного болезненно покалывает от активируемого пламени, но он зачем-то продолжает считать.
Двести два, двести три.
— Генерал! Тащи сюда свой зад!
Кикио запинается и пытается рассмотреть, что происходит. Сквозь бархатистые тучи на секунду проступает краешек луны, и этого света оказывается достаточно, чтобы разглядеть впереди огромный угловатый силуэт. Кикио моргает, не веря своим глазам, и трусцой догоняет Закуро.
— Святое дерьмо.
— Зверь, — благоговейно выдыхает Закуро, не в силах отвести взгляд.
— Поверить не могу, — бесцветно произносит Кикио.
Они стоят напротив него — огромного, ржавого и перекошенного, с налипшим морским сором на боках.
Холодильник гигантских размеров ухмыляется им черным зазором приоткрытой дверцы. Не сговариваясь, Закуро и Кикио одновременно делают к нему несколько шагов. На боку холодильника прилеплен, судя по виду, совсем новый магнит — "С Днем рождения". Такой уродливый, как если бы его выбирал лично Закуро.
— День рождения у тебя, если ничего не путаю, через полгода, — говорит Кикио, и Закуро согласно кивает.
— Какая разница. Главное, что это магнит, о котором можно только мечтать.
Кикио задумчиво оглядывает пляж.
— Знаешь, я в жизни не чувствовал себя таким идиотом, — доверительно говорит он.
— Я в жизни не чувствовал себя таким счастливым идиотом, — фыркает Закуро и любовно поглаживает изъеденный ржавчиной бок холодильника, — назову его Оптимус Прайм — идеально подойдет. Представляешь, сколько на него магнитов еще влезет?
— Понятия не имею, — ровно отзывается Кикио.
— До хрена, — ухмыляется Закуро и слегка хмурится, заглядывая в его лицо, — эй, генерал, чего скис совсем?
— Ты и вправду придурок, — улыбается тот, закрывая лицо ладонью, — нет, действительно. Просто король придурков. В жизни не видел никого…
Не дав договорить, Закуро неожиданно толкает его, едва не опрокидывая на песок, и мягко сжимает в объятиях.
— Одна из причин, почему мы идеально подходим друг другу.
Он целует Кикио, и тот легко касается его щеки холодными пальцами. Закуро невинно заглядывает ему в лицо.
— Есть предложение отпраздновать это с Кристиной. То есть в. Или на. Если захочешь, — подумав, добавляет он.
Кикио смеется и прикусывает его за шею, оставляя саднящий след.
— А с холодильником твоим что?
— Вызовем грузовое такси. Не сейчас. Пойдем, — говорит Закуро и берет его за руку.