Команда Kokuyo Gang. Задание 12. Авторский фик "Клетка для сердца"

[reborn-nostra]

Название: Клетка для сердца
Автор: Kariz_Za
Бета: vassalage, Iraeniss, jf,j и Иясу МилАрей
Герои (Пейринг): Хибари/М.М., Хибари/Мукуро, Чикуса/М.М., Хром, Цуна, Гокудера
Категория: слеш, гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: экшн, романс
Размер: мини (6 187 слов/ 41 856 зсп)
Саммари: Хибари вынужден заключить сделку с Мукуро, после чего его жизнь превращается в кошмар
Дисклаймер: все принадлежит Амано Акире.
Примечания: фик написан на конкурс Reborn Nostra на дайри, тема «Камикорос»

Невеста – это волшебное создание из света и любви, нежный неземной ангел, сходящий на сияющий паркет с длинной лестницы, держась маленькой ручкой в тонкой перчатке за увитый гирляндами из роз поручень. Она дрожит, словно трепетная лань, ее ресницы томно трепещут, а губы поминутно растягиваются в обворожительной счастливой улыбке. Пышная юбка ее кукольного платья не помещается ни в один дверной проем. Невеста дарит окружающим только радость, радость, и ничего кроме.

Так думал Хибари, однажды увидев рекламу зубной пасты по телевизору – счастливая улыбка невесты в ней сияла ярче платья. Нежный ангел неземной красоты, о, да.

Эти мысли блуждали в голове Кёи, когда он стоял у подножья лестницы, отрешенно глядя в пол. Звонкий стук каблуков отдавался в его голове раскатами грома, безжалостно рассеивая сладкую дрему и возвращая к реальности. На деревянную половицу прямо под его взором с грохотом опустилась алая туфля на высокой шпильке, из кричащего разреза платья напоказ была выставлена стройная нога, затянутая в белый чулок, ажурный край которого можно было рассмотреть в мельчайших деталях. Вверх от кружева взбегала узкая подтяжка, скрывающаяся за тканью платья. Хибари медленно выпустил воздух из легких сквозь сжатые зубы и, наконец, поднял взгляд.

Белая вуаль скрывала лицо его невесты, только алое пятно губ выделялось за тканью. Она опустила вторую ногу на паркет и стряхнула с локтя шлейф своего платья, задев Кёю. Чинно подала ему руку в белой шелковой перчатке, продемонстрировав новенькое колечко класса «А», атрибут Урагана. Среди гостей пронесся благоговейный шепот: как же, невеста снизошла до того, чтобы спуститься к ним спустя двадцать минут ожидания.

Кёя сжал зубы покрепче и схватил невесту под локоть, намереваясь волоком дотащить ее до алтаря и как можно быстрее. Гости ахнули, невеста грязно выругалась по-французски, Хибари сощурился, окидывая острым взглядом всех присутствующих. В груди нехорошо ёкало, а еще он чувствовал на себе чужой внимательный взгляд – от этого чувства вставали волосы на затылке.

Когда они спустились – почти сбежали – по невысокой лесенке, ведущей в сад, Хибари почти успел обрадоваться тому, что по крайней мере с самой невестой у него проблем не будет, как вдруг она вонзила ему в ногу острую шпильку своей туфли. Будто случайно оступилась на последней ступеньке. Хибари выпустил ее локоть, зашипев, и попытался нащупать под пиджаком тонфы, но вовремя спохватился – не было их под этим пиджаком, никакого оружия не было.

На досадную заминку гости отреагировали сиюминутно: видя, что жених отчего-то не спешит помочь невесте, запутавшейся в шлейфе своего платья, кто-то из них отделился от общей черно-белой массы и протиснулся к ним. Невеста милостиво позволила распутать ворох подола и снять со шпильки зацепившееся кружево.

— Пожалуйста, обойдемся без эксцессов, — прошептал Какимото Чикуса, поднимаясь на ноги. Хибари холодно встретил его внимательный взгляд, невеста неопределенно мотнула головой, после чего Чикуса одарил её укоризненным взглядом. — Осталось недолго, — шепнул он и отошёл.

А дальше все пошло как по маслу: они порознь дошли до алтаря, недовольный происходящим священник начал церемонию, изредка поднимая на жениха и невесту укоризненный взгляд. Хибари хотелось ударить его, убить, а следом и невесту. Когда его рука стала невольно подниматься, сжимаясь в кулак, Хибари отвлек от этих размышлений деликатный кашель, донёсшийся откуда-то слева. Докуро Хром смотрела на него – подружка невесты, облаченная в траурный черный. Кёя оценил тонкий юмор в выборе ее костюма, криво ухмыльнувшись, но тут же вздрогнул, когда из-под креповой вуали полыхнул красным правый глаз, которого у Докуро Хром просто не должно было быть. В этот момент священник сказал «Я предлагаю вам заключить брачный завет», и Хибари совершенно точно помнил, что после этих слов, по сценарию, он должен был повернуться и взять свою невесту за руку, но тело отчего-то не слушалось. Совсем.

— Хибари-сан… — прошептал стоящий справа от него Тецуя Кусакабе. Кёя медлил.

— Хибари-сан! — требовательно и слишком громко прошептал Савада из первого ряда со стороны жениха. У Кёи по спине поползли мурашки. От ощущения того, сколько народа столпилось у него за спиной, становилось нехорошо, и чем громче звучал шепот оторопевших от такой заминки гостей, тем хуже становилось душевное состояние Кёи.

Не выдержав, он зыркнул на гостей через плечо, и те мгновенно затихли. Хибари даже послышался шум отодвигаемого на гравии стула и топот чьих-то ног. Нехотя повернувшись к невесте, Кёя цепко взял ее за руку и снова застыл, глядя поверх молочно-белого обнаженного плеча в лицо Докуро Хром, закрытое черной вуалью. Хром благосклонно улыбнулась ему, качнув головой. Священник спросил, готов ли Кёя взять в жены эту женщину, и Хром улыбнулась еще шире, сверкнув белыми, кажущимися острыми как бритва, зубами. Среди гостей повисла мёртвая тишина.

Кёя хотел сказать: «Только через мой труп». А лучше: «Через её труп» или «Я забью всех вас до смерти», но у него не было тонф, у него не было даже зубочистки. Конечно, обычно это никогда не мешало ему, но у Докуро Хром правый глаз сегодня сиял кроваво-красным. Хибари ненавидел проигрывать, а это сражение он проигрывал, даже не начав. Ладошка невесты в его руке налилась тяжестью, потеплела, пламя Урагана полыхнуло ядовитым цветом. Хибари почувствовал невыносимую скуку, охватывающую его, и вяло ответил на вопрос священника:

— Да.

Невеста быстро ответила согласием, едва дождавшись вопроса – ей явно не терпелось закончить с этим, как и Хибари. Когда, наконец, их объявили мужем и женой, гости монотонно зааплодировали. Сквозь этот шум Хибари слышал даже звонкий свист, издаваемый, несомненно, Сасагавой Рёхеем. Хибари дернул плечом и собрался было поскорее отделаться от толпы, как нев… жена схватила его за локоть, удерживая на месте.

— Поцелуй! — прошипела она. Хибари вздрогнул. — Все должно быть по сценарию.

Не дожидаясь особого приглашения, она подняла свою фату, поправила прическу и выжидающе уставилась на Кёю. Он в ответ также уставился на неё, на алые губы и густо накрашенные ресницы.

— Только через мой труп, — процедил он. М.М. смерила его презрительным взглядом и резко развернулась на каблуках, хлестнув фатой по лицу.

— Думаю, это мы устроим, — шепнула Докуро, проходя мимо Кёи. Гости стали поспешно покидать сад, только самые безрассудные и те, кто считал себя приближёнными, оставались на местах. Какимото Чикуса и Джошима Кен дождались Докуро и втроем отправились туда же, куда ушла новоиспеченная жена Кёи.

«Свадебное путешествие, точно, — вспомнил Хибари. Ну уж нет, ни за что». Хотя... с чего бы он должен отказывать себе в удовольствии отдохнуть пару недель на тропическом острове вдали от всех? Хибари стянул с шеи галстук-бабочку, бросил на гравий и направился к парадному входу, где должна была дожидаться машина.

— Эй, Хибари! Поздравляю тебя! Ты потрясно держался на этой церемонии, как настоящий мужчина! — раздался совсем рядом бодрый голос Рёхея, больше напоминающий лай гончей. — Так держать, парень! Желаю тебе экстремально отдохнуть в свадебном путешествии!

— Непременно, — кивнул Хибари.

— Хибари-сан, примите мои поздравления, — начал Савада, приноравливаясь к широкому шагу Кёи. — Желаю вам счастья, и помните, пожалуйста, что вы всегда можете обратиться к своей семье с любой тревожащей вас проблемой!

Хибари остановился в холле, поправляя манжеты рубашки, и смерил Десятого Вонголу внимательным взглядом. За спиной у того почти моментально возникли Гокудера Хаято и Ямамото Такеши, шедшие следом, сосредоточенно хмурясь и беззаботно улыбаясь соответственно.

— О чем это ты? — спросил Кёя.

— Ну, о вашей поспешной женитьбе, например. И о невесте. Или о подружке невесты…

— Или о том, почему вы не едете в свадебное путешествие со своей драгоценной женой, Хибари-сан, — продолжил Гокудера.

— Вообще-то я собирался один…

— Это вряд ли, — заметил Ямамото, кивнув в окно – белый лимузин как раз плавно тронулся с места. Хибари по привычке скривил губы, обнажая клыки.

— В общем, Хибари-сан, в любом случае…

— Мне некогда, Савада! — отрезал он, поспешив в гараж. — Кусакабе, в это путешествие я хочу поехать один.

— Ясно, Хибари-сан! — с готовностью заявил Кусакабе, тут же прикладывая к уху трубку стоящего в холле телефона.

Выведя из гаража свой мотоцикл, Хибари поспешил направиться в аэропорт, нарушая все правила дорожного движения без разбора. На автостраде образовалась гигантская пробка и он облегченно вздохнул, ныряя в узкий просвет между двумя рядами машин. Добравшись до аэропорта в рекордное время, Кёя прошел на регистрацию, отогнав мотоцикл на платную стоянку. Взяв два места у окна и посетовав на отсутствие своей спутницы, Хибари, почти удовлетворённый, направился на посадку.

Скоропалительная женитьба переставала казаться ему адовой катастрофой. Он всё больше убеждал себя в том, что единственное неудобство, которым обернётся для него вынужденная сделка с Рокудо Мукуро – двадцать минут унижения, сладкий план мести за которые он уже лелеял в своей душе. Но когда он увидел, кем занято его место у окна, Хибари понял, что ужасно ошибался.

— Я буду сидеть у иллюминатора, — заявил он, втискиваясь в узкое пространство между сидений.

— Здесь сижу я, — сказала М.М., грациозно забрасывая ногу на ногу. Полы плиссированной юбки распались изящным каскадом, звякнули браслеты на запястьях.

— Ты, верно, ослышалась.

— Вовсе нет. Не докучай мне, займи другое место.

— Чёрта с два.

— Какие-то проблемы? — поинтересовалась подошедшая к ним стюардесса. Стюардесса, поправившая пилотку отточенным движением, откинувшая упавшую на лицо прядь. Сверкнувшая алым зрачком сквозь длинные ресницы. — Ведь никаких проблем, правда? Я буду следить за вами на протяжении всего полета, Хибари-сан.

— Не стоит, — быстро ответил Кея, усаживаясь в кресло рядом с М.М.

— Нет, что вы, я просто чувствую, что обязана за вами присматривать. Вы такой хрупкий, Хибари-сан: вот тряхнет самолет случайно – и вам конец. Это будет нелепая смерть, — елейным голоском продолжала стюардесса, застегивая ремень безопасности на поясе Кёи. — Очень важно, чтобы вы поняли, Хибари-сан, что отныне и навсегда вы будете находиться под присмотром, под нашим неусыпным контролем, и если вы попытаетесь хотя бы ногой дёрнуть без нашего ведома, то в тот же час этой ноги лишитесь, — стюардесса наклонилась к нему, сладко улыбаясь.

Напоследок мягко поцеловав его в щеку, она собралась отстраниться, как вдруг Кёя схватил её за волосы и снова притянул к себе – правый глаз стюардессы полыхнул красным, иероглиф в нем сменился на четверку.

— Когда это закончится, я выпотрошу тебя, словно рыбу, и пересчитаю все твои кости до единой, разложив сушиться у себя на подоконнике, — пообещал Хибари, цедя слова сквозь зубы.

— Если это закончится, — возразил Мукуро собственным голосом, скользнув по волосам Кёи пальцами, и также «нежно» сгребая их на затылке. — Если, Кёя-кун. А пока что наслаждайся семейной жизнью.

Хибари отпустил его, почувствовав, как стремительно холодеет внутри, в области сердца.

— Не сомневайся во мне, — бросил он напоследок, прикрывая глаза и откидываясь на спинку кресла.

Когда это закончится, он вырвет сердце Мукуро точно так же, как он вырвал его собственное. И далеко не в переносном смысле. Вырвет его и заспиртует, спрячет в такое место, в котором до него уж точно никто не сможет добраться. И тогда, возможно, почувствует себя отомщённым. Но до того, как это произойдёт, придётся немного потерпеть.

Самолёт пошёл на взлёт, салон ощутимо затрясло. Со стороны окна потянуло пряным ароматом духов. Кёя поморщился и включил кондиционер. Две недели на тропическом острове обещали стать настоящим кошмаром.

***

Всего за месяц семейной жизни Хибари превратился в параноика, неврастеника и язвенника. Он забыл, что такое спокойный сон и что такое блаженное одиночество. Напрочь пришлось позабыть и про какие-либо потребности в личном пространстве или времени. Его жизнь стала напоминать страшный сон, один из тех, где он постоянно был окружён людьми и никогда не знал тишины и покоя. Или другой кошмар, в котором он снова стоял на коленях, а пол перед ним заливали потоки крови, хлещущие из дыры в груди.

После таких снов его день неизменно начинался с запаха кофе и стука каблуков – каблуков домашних туфелек с розовым пушком на носках, этого кошмарного детища киноиндустрии. Когда Кёя спускался на кухню, его сопровождал неизменный аромат духов, – один из многих, многих ароматов в арсенале М.М. – а вот запаха кофе уже не чувствовалось. Кухня была стерильно чистой, только немытая турка словно в насмешку красовалась посреди стола. Хибари кидал её в раковину и доставал фарфоровый чайник, чтобы заварить себе зелёный чай.

Он уезжал в штаб Вонголы, запирался в своём кабинете, иногда чувствуя острое желание забаррикадироваться диваном или одним из шкафов, но неизменно и покорно шёл отпирать дверь на тихий деликатный стук. Докуро Хром приносила ему на подносе чашку чая, лилию в хрустальной вазочке и тонкий белоснежный конверт с короткими указаниями. Она ждала, пока он допьет, прочитает и на волне тёмного и болезненного раздражения сомнёт нежный цветок одним движением руки, а потом забирала поднос и уходила прочь, за две недели научившись даже поворачиваться к Хибари спиной без всяких опасений.

«Мне нужен доступ к архиву». «Мне нужна копия плана по захвату четвёртой базы на Крите». «Мне нужен Савада Цунаёши. Будь так добр, подпусти меня к нему чуть ближе».

Мукуро в достижении своей цели был похож на маленький изящный танк. Проворный, гибкий, находчивый, но совершено непреклонный. Пожалуй, в целом свете не было большего фаната Десятого Вонголы, чем Рокудо Мукуро. А Хибари вовсе не нравилось быть посыльным между ними, поэтому он отправлял секретные схемы и отчёты, открывал доступ к любым файлам на своём компьютере, но отвечал отказом на любое поручение, связанное с Савадой. Не то чтобы дело было лично в Саваде, или Кёя дорожил хрупким равновесием, установившимся в кажущейся такой монолитно прочной семье Вонгола, просто ему претила сама мысль о том, чтобы идти на реальные уступки Мукуро. Поскольку всё прочее – и схемы, и планы, и файлы – на самом деле было полной ерундой и исход каждого запланированного Вонголой сражения, каждой хитросплетённой операции целиком и полностью зависел от работы Хранителей, проще говоря – от самого Босса. Пока Босс прочно держал бразды правления Вонголой в своих руках, всё шло идеально и неважно, каким был расчётный коэффициент успешности той или иной операции: когда Савада требовал, его Хранители совершали невозможное. И Мукуро быстро понял, что к чему, а потому больше не просил у Кёи пустой информации – он хотел пробраться в самое сердце Вонголы, одним быстрым и чётким броском поразить его, словно кобра, своим ядом. Но проносить змею через все преграды в уютной корзинке у Хибари не было никакого желания.

После целого дня полного не настоящей работы, а бездарно потраченного на препирательства с Мукуро и распитие приносимых Докуро чаёв, Хибари чувствовал себя выжатым, как лимон. Он мечтал расслабиться в офуро и пораньше лечь спать, потому что ничто в целом свете не расслабляло так и не восполняло силы, как крепкий долгий сон. Но собственный дом, от которого он ожидал тишины и уюта, встречал его шумом и гомоном, стуком каблуков по паркету и музыкой, морем, морем музыки. Джаз, исполняемый на кларнете, это нечто невероятное и порой ошеломительное – вот что уяснил Хибари за месяц семейной жизни. Но это также и безумно утомительно.

М.М. играла как ангел, нужно признаться себе в этом, думал Кея, поднимаясь наверх. Дверь в её комнату была распахнута, М.М. кружилась, играя на кларнете, танцуя и отбивая каблуками ритм; она погружалась в звучание с головой, уходила в себя – снаружи оставались только децибелы шума. Бусы из искусственного жемчуга так соблазнительно обматывались вокруг тонкой шеи, что Кёя чувствовал почти непреодолимое желание затянуть этот узел намного туже, так, чтобы бусины впились в кожу, оставляя красные лунки, чтобы захрустели суставы и хрящи, чтобы захрипело дыхание в её горле. Он желал этого так сильно, что пальцы немели, тяжесть тонфа кажется, увеличивалась в десятки раз. Хибари чувствовал холодный металл кожей и думал, что если разбить М.М. голову, на её огненно-рыжих волосах кровь не будет заметна.

— Ну, чего ты пялишься? — раздраженно бросила М.М., возвращая его к реальности. Кея вздрогнул и перевел взгляд на ее лицо, раскрасневшееся от движения, на злые глаза, и одернул себя: действительно, не хватало еще пялиться на неё. Кёя пожал плечами и молча ушёл. Дверь не успела захлопнуться за ним, когда музыка зазвучала вновь.

Она звучала до глубокой ночи, Хибари засыпал под медленную, звучащую устало, колыбельную «Summer time». Потом М.М. шла в ванную, каблуки протопывали в конец коридора, а спустя сорок минут обратно в спальню. Хибари не мог заснуть, пока не услышит их. На часах было уже давно за полночь. Семейная жизнь определенно не приносила Кёе никакой радости. Утром он просыпался от аромата кофе, который никогда не пил.

***

Шум от лопастей вертолета закладывал уши, воздух из открытого люка нещадно трепал волосы и одежду. Хибари с почти счастливой улыбкой подставлялся ему, откидывая голову назад. На высоте пары сотен метров было холодно, но он не чувствовал никакого дискомфорта. Вертолёт нёс их к базе небольшой вражеской семьи, согласно данным разведки владеющей кольцами класса «А» различных атрибутов. За долгое, очень долгое время это была первая операция, от которой Хибари собирался получить удовольствие, просто расслабиться и устроить настоящую кровавую баню. На вечеринку были приглашены только Савада и его Правая Пука, точнее – напросились сами. Хранитель Дождя увязался в последний момент, как маленькая надоедливая собачонка. Они летели в полном молчании.

Никакой Докуро, никакой М.М., ни намека на присутствие Рокудо Мукуро. Хибари казалось, что компания у них подобралась просто замечательная: за несколько месяцев семейной жизни он почти научился ценить общество некоторых людей. Всего-навсего находиться рядом, не обременяя себя излишними разговорами. Да разговаривать ни с кем из них вообще было не обязательно, главное – чувствовать живых людей рядом.

Вертолёт завис над площадкой, отключив режим голографической невидимости, и штурмовая группа проворно десантировалась, мгновенно рассредоточившись. Савада взмыл в воздух, оставив после себя столб жгучего, до одури приятного на ощупь пламени. «Так пахнет паленая кровь, — подумал про себя Кёя, — и скоро здесь везде будет пахнуть жареным». Ямамото обнажил катану, сверкающую на солнце, словно покрытую бриллиантовой пылью. Хибари ловил ее блеск боковым зрением и ухмылялся.

Он одернул пиджак, достал тонфы – те приятой тяжестью легли в руки. Послышались первые крики, гул выпускаемого пламени Предсмертной воли, и Кёя торопливо направился ко входу в здание штаба. Спину лизало пламя урагана Гокудеры, системы C.A.I., готовое прикрыть, но не надоедающее бессмысленными приставаниями. Операция шла тихо и четко.

В главном зале их встретило шесть человек, вооруженных простейшими атрибутами Облака и Дождя – даже не противники, отметил про себя Хибари, стремительно кидаясь вперед. Здесь они с Гокудерой разделились и пошли по разным коридорам: Хибари – искать командный и информационный центр базы, где по его подсчётам охрана должна была быть самой надежной, он – продолжать зачистку и прикрывать Ямамото. Но вместо здоровенных накаченных амбалов его встретили семь щуплых трупов, сваленных грудой у сорванных с петель дверей.

Хибари чувствовал себя так, словно он ребенок, которого лишили подарка на день рождения – он собирался заставить виновного в этом умирать долгой и мучительной смертью. Все мечты пошли прахом, когда в кресле командующего базой Кёю встретила его молодая жена, непринужденно сложив ногу на ногу.

— Какого черта? — спросил Хибари, тихо рыкнув. М.М. откинула голову на спинку кресла и приложила палец к губам.

— Тихо.

Хибари молчал. Он расстегнул пиджак, снял его и откинул на стоящий неподалеку диван, и молчал. Он перехватил тонфа, надвигаясь на М.М., и продолжал молчать.

— Ты отвратителен, — прокомментировала она, уворачиваясь от первого удара, который по всем расчетам траектории должен был стать единственным и смертоносным.

Хибари вышел из неудачной позиции, целясь ногой ей в челюсть, снова безуспешно, и развернул корпус, готовясь нападать. Лязгал металл, слышался звук рассекаемого воздуха и словно в замедленной съемке Хибари смотрел, как целятся ему в грудь нунчаку.

— Да ты шутишь, — выдохнул он. Тонфа раскрылись, трансформируясь, Хибари отбил удар и отпрянул назад, переводя дыхание. Не от усталости, от шока.

— Ничуть, — коротко бросила М.М., прищуриваясь, и напала. Напала на Хибари.

В голове что-то все время переклинивало, ситуация казалась Хибари глупой и нереальной. Пятнадцать сантиметров каблуков, юбка длиной двадцать, чулки на кружевной резинке – она нападала. Хибари доводилось сражаться с женщинами и обычно это не вызывало никаких проблем. Сузуки Адельхейд, к примеру. Но М.М… это не противник, это женщина. Маленькая, с виду хрупкая, и такая женственная во всех своих проявлениях – от этих бесполезных мелочей в одежде до отвратительного, поистине женского характера. Хибари легко парировал её выпады, следя за происходящим будто сквозь толщу воды, и никак не мог подобрать подходящий момент для удара.

Наконец, устав от этой бесполезной траты времени, Хибари ускорился, отражая атаку нунчаку, и ударил в спину не успевшей сориентироваться М.М. Она вскрикнула, согнулась, по инерции делая несколько шагов вперед. У Хибари внутри что-то дрогнуло. Он замер, глядя на узкую спину и острые, вздымающиеся от тяжелого дыхания плечи.

— Мне добить тебя? Или все-таки развернёшься? — спросил Хибари тихо. М.М. тряхнула волосами и развернулась. К губам она подносила вновь сложенный кларнет. — Ты снова шутишь.

Хибари метнулся в сторону, запрыгнул на стол, перескочил на комод, заваленный бумагами, одним длинным прыжком пересёк ещё несколько метров. Музыка шла по пятам – смертоносная волна звуковых колебаний, обещающая разорвать его на куски. Это было бы даже забавно, если будь это так неприятно: неделями слушать эту композицию вместо обеда и ужина, а теперь пытаться каким-то образом сопоставить её звучание и тот эффект, что вызывало использование заряженного пламенем Урагана кларнета. Очень неприятно.

Маленькая комната напоминала замкнутый круг, выхода не было – возиться с дверью слишком долго. Хибари нырнул в приоткрытое окно, свернувшись тугим комком, осколки вместе с отзвуками музыки неслись следом за ним. Приземление прошло удачно, но чуть не стоило ему жизни:

— В сторону! В сторону, Хибари! — орал Савада откуда-то сверху.

Кёя инстинктивно сжался, кувыркнулся в сторону – и асфальт на том месте, где только что был он, обдало волной пламени Неба. Савада самортизировал на подушке мягкого пламени и снова взмыл вверх, в подгорелый след уткнулись головы безглазых чёрных чудовищ, то ли змей, то ли драконов. Они разбились об асфальт лужей грязи, забурлили, собираясь вновь, и ринулись вслед Саваде. Хибари с интересом следил за всей процессией. Слева чуть в отдалении Гокудера, сконцентрировав защитные щиты системы C.A.I., удерживал нападение стилизованной версии этих же чудовищ, больше напоминавших разноцветные вязаные чулки с узорами.

— Не отвлекайся! — крикнула М.М., нунчаку нещадно хлестнули по спине, едва не раздробив лопатки – сил этой женщине явно не хватало.

Хибари встряхнулся и встал на ноги, спинным мозгом предугадывая следующую атаку М.М. Она попыталась ударить в голову – Кёя голой рукой перехватил нунчаку, отбросив тонфу на землю, и дернул на себя – М.М. взвизгнула и повалилась на него, вцепившись в пиджак ногтями.

— Что здесь происходит? — строго спросил Кёя, упираясь концом второй тонфы ей в подбородок.

— Ублюдок яблокоголовый, я из тебя все дерьмо вытрясу, вот только попадись мне! — орал Гокудера Хаято на другом конце площадки. М.М. тяжело дышала, опираясь на Хибари, тёплая упругая грудь плотно прижималась к его груди.

— Подводная фея, почему ты такая грубая? Этой медузе на твоей голове явно не по душе ругательства. Тебе стоит снять её и вернуть обратно в море.

— Я сделаю из тебя печеное яблоко, пацан!

— Организованное нападение на Десятого Вонголу. Ты имеешь что-то против? Всё оплачено, — предупредила М.М. Хибари почувствовал, как задёргалось правое веко.

— Я забью всех вас до смерти, и ты будешь первой.

Остро звякнули механизмы, открылась пробка на конце тонфы – цепи выскользнули наружу. Наконечник сверкнул острыми гранями, по виску М.М. скатилась капля пота. Хибари оттолкнул её, подбирая вторую тонфу с земли. Цепи заметались в воздухе, рассекая его со свистом, М.М. уворачивалась, стараясь сохранить близкую дистанцию, нунчаку безуспешно пытались блокировать удары. Хибари сосредоточил взгляд на светлой коже горла, целеустремлённо продвигаясь вперед. Сердце в груди билось ровно и неторопливо. Чуть вдалеке раздался крик Франа:

— Это становится не так весело, Мукуро-сама!

— Мукуро, мать твою, что ты творишь?! — вторил Савада, срывая голос. — Как ты мог пойти против меня?

Хибари ускорил свой танец, цепи молниеносно удлинились, повинуясь давлению пламени Облака. М.М. вскрикнула в ужасе и не успела вернуться – цепи обернулись вокруг талии и выше, стянули руки, окутали плечи. С каждым оборотом острые наконечники приближались всё ближе к горлу. Хибари нетерпеливо облизнул губы и качнулся вперёд.

— Я иду своей дорогой, с тобой и Вонголой мне не по пути, — послышался голос Рокудо Мукуро со всех сторон сразу.

Вдруг в глазах потемнело, плотный дым заволок всё вокруг, забираясь в глаза, проникая сквозь зрачки внутрь. Хибари зашипел, потеряв из виду М.М., дёрнул тонфы, повел руками – цепи натянулись. Справа мерцало голубоватое пламя дождя, окутывающее лезвия четырех мечей, Ямамото Такеши танцевал с невидимым во тьме партнёром. Действовать в темноте так же четко, как и он, Кёя не мог – пламя Облака аккуратно обволакивало тонфы, перетекая на цепи, где постепенно терялось в темноте. Вдруг они натянулись сильнее, дернули его вперед. В тот же миг небо вспыхнуло оранжевым, огонь спустился на землю витиеватым столбом, завертелся шаром, лепестками распространяясь вокруг.

— Выходи и сразись со мной! — крикнул Савада из центра бушующего огня.

— Десятый!..

— Найди меня, Цунаёши-кун, — предложил Мукуро. Его голос тёк прямо из окружающей тьмы, черные вихри гуляли вокруг сферы пламени Савады.

Все происходило так быстро, что Хибари едва успевал реагировать. Он сконцентрировался, чтобы игнорировать окружающую суматоху и завершить свою атаку. Десяти секунд не ушло на то, чтобы снова сориентироваться после того, как на землю опустилась тьма. В рассеивающемся от пламени Неба свете Кёя разглядел силуэт М.М., связанной цепями. Чья-то тень возвышалась над ней, Хибари присмотрелся – цепь с шеи стягивала чужая рука, удерживая острые наконечники вдали от горла. В воздухе сверкнуло что-то тонкое, сквозь треск и шум Хибари различил звонкий свист, и тут же выпустил тонфы из рук, скользнув рукой во внутренний карман.

— Ролл! Форма колючих ежей. Плотная сфера!

Упругое фиолетовое облако мгновенно развернулось вокруг него, укрыв от летящих в его сторону игл. Те с мягким стуком впились в сферу, пламя Облака поглотило их и разрослось еще сильнее. Воздух разорвал звук оглушительного взрыва, кто-то кричал, кто-то хрипел от боли. Тьма рассеялась: М.М. стояла на коленях, упираясь руками в землю, и кашляла, пытаясь отдышаться. Какимото Чикуса загораживал её, подготавливаясь к новой атаке. Тонфы Хибари лежали между ними. Кёя поправил пиджак и двинулся вперёд, колючие сферы множились перед ним, заполняя пространство, разрастались, будто тесто на дрожжах. За спинами Чикусы и М.М. на землю упал какой-то человек, окутанный черным туманом. Хибари сбился с шага и пропустил вдох; сердце пронзило острой болью.

— Мукуро, тебе не победить, сдавайся! — Савада завис в небе над черной воронкой, разросшейся вокруг Мукуро, его спина дымилась, будто опаленная. Кёя разглядел мутно-серые струйки прежде, чем упасть на колени.

Чёрная воронка развернулась и из неё вышел Мукуро, держа руку перед собой. Его лицо расплывалось, но, кажется, он улыбался. Савада снова что-то кричал, занимая позицию Х-баннера. Дурак. Кёя из последних сил сосредотосил взгляд на Мукуро, хрипя и хватаясь за землю руками , а потом тот сжал ладонь и Хибари потерял сознание.

***

Всё шло вкривь и вкось. Жизнь стала похожа на клетку, клетку, в которой беспорядочно и с каждым днём все более пугливо билось его сердце. После того случая на островной базе, обернувшегося тотальным провалом и едва не закончившегося бедой для всей Вонголы, в Хибари будто что-то сломалось. Он жил, работал, дрался, пил зелёный чай, но в этой жизни не было абсолютно никакого вкуса. Всё превратилось в ожидание. Сплошное бесцветное ожидание, монотонное и вязкое, как трясина под ногами. Хибари ждал, когда же всё начнется. Когда все не выдержат.

М.М. была обречена день и ночь крутиться возле него, как юла. Савада вынужден был терпеть раздор среди Хранителей, закрыв глаза на то, что спастись от настойчивых атак Мукуро удалось едва ли не чудом. Хранителям приходилось терпеть Хибари. Умный Гокудера моментально смекнул единственный путь утечки информации такого уровня, но напрочь забыл о том, что все допущенные утечки, за исключением случая на островной базе, к которому Хибари вообще был непричастен, носили исключительно поверхностный характер – Вонгола лишалась мелких связей, несла небольшие потери – и только. Хибари замечал, что с каждым новым провалом руки у Савады трясутся всё сильнее, когда он подносит черную фарфоровую чашку с чаем ко рту. Он смотрел на Кёю своими безмятежными глазами и тоже, терпеливо, из последних сил, ждал.

Кёя так же не мог дождаться, когда же представится случай вывернуть из плечевого сустава руку, так крепко сжимавшую его сердце. Постепенно ожидание превратилось в стиль жизни, Кёя адаптировал его к себе, проникся им, пропитался насквозь и… перестал его замечать, совсем. Чего ждал Мукуро, оставалось только догадываться.

Как и ожидалось, М.М. не выдержала первой.

Туфли летели со второго этажа охапками, по лестнице звонко стучали бусины разорванных ожерелий. Флаконы с парфюмом то и дело бились, выскальзывая из дрожащих пальцев. Хибари проследил красивый полет шелкового шарфа цвета индиго, перешагнул через сброшенный на пол чемодан и двинулся вверх по лестнице, осторожно ступая между жемчужин. М.М. металась по второму этажу между ванной, гардеробной и своей спальней, перетаскивая кучи барахла туда и обратно. Она отнесла косметику в ванную, забрала оттуда полотенца и сложила во второй чемодан оставленные на журнальном столике газеты. А потом снова взорвалась:

— Вы все меня с ума сводите! Я больше не могу! Это ты, ты, тварь, виноват во всём! Вы все меня используете! — М.М. сорвала с пальца обручальное кольцо и швырнула его в стоящего напротив её двери Кею.

Кольцо пролетело в полуметре от него, зато брошенный следом чемодан чуть не угодил прямо в голову. Багаж ударился о перилла, чудом перемахнул через них и с грохотом упал на первый этаж. Хибари успел подумать, что тенденция складывается не слишком радужная, как следом за чемоданом М.М. бросила в него настольные часы и крем для лица. Это ему совсем не понравилось. Следом в ход пошли вазы, остатки туфлей и флаконов с духами. Когда Хибари удалось протиснуться к ней сквозь «огонь», М.М. перешла на нунчаку. Кёя с радостью парировал её удар тонфой.

Это было скорее смешно, чем увлекательно: никакого пространства для действий, никакого азарта, никакой цели. Неуклюжая возня среди скользких шёлковых сорочек, разбросанных по полу, и накинутых на спинки мебели чулок. Хибари чувствовал бы себя неуютно в такой обстановке, если бы не был так раздражён. М.М. краснела и шипела, сыпля искрами ненависти из глаз, Кёя не чувствовал ничего, кроме раздражения. В какой-то момент ему только усилием воли удалось удержаться от того, чтобы предложить ей короткое перемирие и свою машину, лишь бы поскорее уехала. Как раз после этого он поскользнулся на луже, кажется, Chanel, и повалился вперёд, опрокидывая М.М. на кровать. Вонь стояла просто невыносимая.

М.М. застонала, дернула придавленной ногой и угодила коленом в бедро Кёе, а потом заёрзала, пытаясь скинуть его. Хибари скрипя зубами выпутывал конец тонфы из… чего-то длинного и переливающегося, вроде огромного толстого шнурка для ботинок. Шнурок затянулся узлом вокруг рукояти. М.М. тяжело дышала, откинув голову на месиво из тряпок и ремней, закрыла глаза и сжала губы в одну тонкую линию. Хибари прицокнул языком и расслабился, перестав вертеться. Комедия постепенно перестала быть тонким юмором и превратилась в пошлый фарс.

— Что ему нужно? — спросил вдруг Хибари, уткнувшись лбом в шершавый зелёный бархат какого-то платья. М.М. ощутимо пожала плечами под ним.

— Если бы я знала, давно бы всё сделала и уехала отсюда, — ответила она, как показалось Хибари – предельно честно. А потом добавила зачем-то: — Ты омерзителен, больше не могу здесь находиться.

— А уж мне-то как приятно, — пробормотал Кея, поднимаясь на вытянутых руках.

Ресницы М.М. дрогнули, она открыла глаза и сощурилась, с ненавистью глядя на него. И в этот момент Кея совершенно отчётливо почувствовал, как дрогнуло его сердце. Всего на мгновение сбился его ритм, удар вышел смазанным и нечётким, но Кёя сразу заметил разницу. За все последние месяцы оно билось размеренно, как часы, и только усилием воли Мукуро совершало немыслимые и смертельно опасные кульбиты в груди. Но сейчас…

— Что ты уставился?! Слезь же с меня! — М.М. приподнялась, опираясь на локти, худые плечи резко выпирали вперёд.

Хибари дёрнул уголком губ и порывисто склонился вниз, хватая её за волосы и целуя. М.М. вскинулась, забарабанила кулаками по его груди, прикусила губу и почти смогла оттолкнуть. Кёя перехватил её за талию и рывком перевернул на живот, подминая под себя. Скользнул рукой под платье, высоко задирая его на бедре, нащупал кружевной пояс чулок и с наслаждением провел от верха по застежке до ажурного края, запуская под него пальцы. Сердце отдалось восторженной вспышкой, забившись быстрее. М.М. зарычала и ударила его локтем под ребра, Кёя охнул, сгибаясь, прикусил напоследок влажную от пота кожу на её шее, вдыхая пряный запах, едва уловимый сквозь терпкий шлейф духов, и скатился в сторону, раскинувшись на постели. М.М. кричала что-то на французском, впадая в новую истерику.

На лестнице раздались торопливые шаги, почти бег. Спустя пару мгновений Какимото Чикуса влетел в комнату. Хибари осторожно поднялся с постели, поправляя рубашку, забрал тонфы, стараясь не выдать никаких эмоций.

— Не буду вам мешать, — сказал он и вышел, прежде чем Чикуса успел открыть рот или достать оружие. Когда Кёя оказался в коридоре, дверь с грохотом ударилась о косяк, лязгнул металл замка и она отлетела, ударяясь о стену. В конце коридора с потолка осыпались несколько пятаков штукатурки.

«Кажется, дождались», — подумал Кёя с восторгом.

***

— Кто дал тебе право лично распоряжаться нашими ресурсами? Эй, Хибари, не поворачивайся затылком, когда я с тобой говорю! — Гокудера преследовал его по пятам от самого кабинета Савады, который, запинаясь и извиняясь, но всё-таки вполне твердо сказал, что: «Это уже переходит все границы».

— Иди, займись чем-нибудь в другом месте, не мешайся под ногами.

— Хибари, ты что, оглох? Я задал тебе вопрос, мать твою, андроид ты наш хренов! Из-за твоего самоуправства последние полгода все дела в Вонголе катятся коту под хвост! — они так и вошли в «сокровищницу», Гокудера дышал ему в затылок. Хибари не рискнул тратить время впустую в такой момент.

— Я очень тороплюсь. Больше предупреждать не стану: исчезни.

— Нет уж ты потерпи! Какого черта тебе вдруг понадобились эти кольца, ты что, решил с меня взять пример? Эй, это не твоя собственность, и уж тем более не игрушка, ты не можешь просто так их взять! Десятый планировал уничтожить всё это оружие, оно опечатано и не подлежит использованию! – Гокудера брызгал слюной и краснел, крича Хибари в ухо. Кёя, скрипя зубами, рылся на полках сокровищницы. — Зачем тебе кольца Тумана, Хибари?

— Кое-что нужно проверить, — сдержанно ответил Кёя, думая о вчерашнем вечере и стычке с М.М.

— Кое-что – это что? — настойчиво продолжал Гокудера. Вдруг сердце прихватило: легонько сжало, сдавило в груди со всех сторон. Хибари медленно выдохнул через нос.

— Кое-что, связанное с прекращением моего самоуправства в Вонголе, — коротко бросил он, бегло просматривая бирки на запечатанных цепями Маммона кольцах. Когда нашлось подходящее нужной чистоты и класса, сердце уже заметно барахлило.

— Вот как? Ты не врёшь? Это точно? — тараторил Гокудера у него над ухом, жарко опаляя кожу своим дыхонием. Хибари тяжело оперся на дверцу сейфа, снимая защиту с кольца. — Бог мой. Да ты просто сумасшедший, — вздохнул он.

— Заткнись, Мукуро, — шепнул Кея, с трудом натягивая кольцо на палец. — Он уже полтора года носит только кольцо Урагана, тебе бы почаще видеться с напарниками.

— Ты меня удивляешь, Кёя. Никак не пойму, куда ты клонишь. Не могу удержаться, чтобы не узнать, — прошептал Гокудера, прижимаясь к его телу сзади. Длинные мягкие пряди скользнули по щеке — длиннее, чем у Гокудеры Хаято.

— Так смотри.

Хибари прикрыл глаза, сжал зубы, обращаясь внутрь себя. Зацепился за отзвук слабого сердцебиения в груди, как за хвост кометы. А потом рванулся в сторону. Схватил Мукуро за горло, в мгновения ока прижимая к стене рядом с сейфом, и впился поцелуем в его искривленные возгласом удивления губы. Сгреб волосы на затылке, запрокидывая его голову ниже, укусил, лизнул, поцеловал глубже, вклинивая колено между ног Мукуро, сквозь ресницы следя за тем, как осыпается иллюзия Гокудеры Хаято и как все чётче проявляется истинный лик Мукуро. Тот качнулся навстречу, отвечая на поцелуй с неожиданным пылом. А когда из плотной внутренней скорлупы, окружающей сердце Кёи, пробился оглушающий шальной удар сердца, Хибари сконцентрировался — и пламя выстрелило из кольца вспышкой. Пламя Тумана. Мукуро расширил глаза от удивления, обмерев.

— Не-ет, — прошептал он, смеясь.

— Да-а, — ответил Кея, облизнувшись, и достал из-под пиджака тонфы. Мукуро осыпался кучей песка перед ним, гонимый невесть откуда взявшимся ветром ему за спину.

Кёя неторопливо развернулся, доставая коробочку Облака и активируя второе кольцо. Впервые за последние полгода в голове воцарилась небывалая ясность, внутри у него разлился дивный покой и умиротворение, а следом за ним со дна души всколыхнулось, поднялось шкваловой волной отчётливое, горячее желание – Мукуро. И убить Мукуро.

— Я сейчас так расстроен, что даже поверить не могу в то, что произошло, — сказал Рокудо, когда песок перестал кружиться в воздухе и постепенно собрался в образ его лица. Следом за ним появилась шея, ключицы, плечи – Мукуро прямо на глазах вырастал из песка. — Я был бы счастлив получить от тебя несколько коротких комментариев, Хибари Кёя-кун.

— Что конкретно ты хочешь услышать, тварь, как я ждал этого момента, или что собираюсь делать теперь? — Хибари ощетинился, приводя все рецепторы в боевую готовность – он чувствовал, как кольцо Тумана открывает перед ним новые возможности и с каждой секундой промедления Мукуро Кёя становился только сильнее.

— Как ты разорвал мою иллюзию, вот что. Я победил тебя в честном бою, я по самое запястье впихнул руку в твою содрогающуюся от боли грудь, а потом ты поверил, что я вытащил сердце из неё. Так как же тебе удалось не только распознать эту иллюзию, но и развеять её? Я весь в нетерпении, не заставляй меня томиться ожиданием, — Мукуро взмахнул рукой в воздухе и из песка возник его трезубец, сияя острыми гранями в лучах невидимого солнца.

— Честный бой? Иллюзионисты не знают, что это.

— Впрочем, теперь и ты тоже.

— Но если говорить о твоем маленьком мерзком подлоге, то это было действительно трудно.

— Верно, мои иллюзии ты раскусываешь, полагаясь на свое чутье. А это чутье – дар твоей пылкой души, Кёя, как ты сам представляешь – твоего сердца, — Мукуро широко улыбнулся, закусив нижнюю губу.

— Ты хотел поразить иллюзией сам «радар». Признаться, тебе это удалось на все сто. Жаль только ты не подумал о том, что все в этом мире подвластно изменениям, — снисходительно пояснил Кёя, вглядываясь в наливающиеся цветом глаза – из бледного песчаного в кроваво-красный и небесно-синий.

— Я весь во внимании, Хибари, — Мукуро встал перед ним, подтянул перчатку, кривя губы ухмылкой. Красный глаз полыхнул пламенем, цифры завертелись, сменяя друг друга, ожидая выбора.

— Ты не подумал об одном весьма действенном внешнем раздражителе, сильно влияющем как на душу, так и на сердце человека. Полагаю, ты сконцентрировал пламя своих иллюзий на том, чтобы контролировать сознательные порывы мозга, — Хибари поправил манжеты, открыл коробочку Облака, вставая в стойку. — Страсть проникает в человека на уровне инстинктов, пожалуй, самых первобытных, — губы Мукуро дрогнули. — Ты не подумал о том, что страсть способна затмить мой разум и завладеть сердцем, не так ли, тупое травоядное?

— Ты невозможен. И что же? Это только часть работы. Как тебе удалось пробудить пламя Тумана? — раздражённо продолжил расспрашивать Мукуро.

— Не думаю, что стоит учить тебя азам. Как только я понял, что нахожусь под властью иллюзии, было лишь делом времени ее разорвать. Я…

— …ненавижу иллюзии, не стоит повторять, — досадливо закончил Мукуро. Он тряхнул волосами, прикрывая на мгновение глаза. Сжал коробочку Тумана, готовясь вступить в бой. — План был так прекрасен, что мне больно думать о его провале. Признаться, я хотел со временем завладеть твоим телом вновь, как тогда. Было здорово, разве нет? А после этого до Десятого Вонголы оставалось бы лишь рукой подать, — Мукуро нахмурил брови, закусил губу, втягивая воздух через нос.

— Тебе не надоело страдать этой ерундой? — спросил Хибари тихо. Мукуро ослепительно улыбнулся, щуря свои красивые глаза.

— Разве это не заставляет твоё сердце биться чаще? Хватит болтать, Кёя, лучше нападай, — шепнул Мукуро, заманчиво улыбаясь. — Кажется, мне предстоит многое отработать за эти полгода.

— О, не сомневайся, я заставлю тебя попотеть, — сказал Хибари и бросился в атаку.