Команда "The Cloud Room". Задание 9. Арт "Не повод"

[The Cloud Room]

Название: Не повод
Автор: The Cloud Room
Герои: Алауди, Джотто
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклаймер: медиафраншиза Katekyo Hitman Reborn! © Амано Акире и студии Artland
Примечания: рисунок выполнен на конкурс Reborn Nostra: Танец Пламени на дайри, тема «Ты можешь покинуть мафию, но мафия никогда не покинет тебя»

@темы: фанарт, джен, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Облака, Reborn Nostra: Танец Пламени - задание 9: рисунок/клип, G

---

[nebbia-team]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Команда Чумовые Электрики. Задание 9. Арт "Ты можешь покинуть мафию..."

[Чумовые Электрики]

Название: Ты можешь покинуть мафию, но мафия никогда не покинет тебя
Автор:  Анка Хельская
Герои (Пейринг): Гамма, Юни
Категория: джен
Рейтинг: PG
Дисклаймер: манга и аниме Katekyo Hitman Reborn! принадлежат Амано Акире и студии Artland
Примечания: рисунок выполнен на конкурс Reborn Nostra: Танец Пламени на дайри, тема «Ты можешь покинуть мафию, но мафия никогда не покинет тебя»

@темы: фанарт, джен, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Грозы, Reborn Nostra: Танец Пламени - задание 9: рисунок/клип, PG

---

Команда "Flame of Wrath". Задание 8. Авторский фик "Рабочие моменты"

[Flame of Wrath]

Название: Рабочие моменты
Автор: И снова Фикус
Бета: Кристал. и Toriya
Герои (Пейринг): Занзас/Cквало
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance
Размер: 2860 слов
Саммари: Если сознательно позволяешь сопернику победить в самом начале, можно иногда подыгрывать и в мелочах.
Дисклаймер: манга и аниме Katekyo Hitman Reborn! принадлежат Амано Акире и студии Artland
Примечания: фик написан на конкурс Reborn Nostra: Танец Пламени на дайри, тема «Шах и мат»

Сквало влетел в кабинет в самый последний момент — когда Занзас уже снял ноги со стола и натягивал пиджак.

— Нет, — сказал Сквало уверенно, торопливо закрыл за собой дверь и щелкнул замком.

Занзас приподнял бровь и встал.

— Ты не уйдешь, пока мы не обсудим рабочие вопросы, — предупредил Сквало.

— Да что ты? — хмыкнул Занзас.

Выглядел он, признаться, охуенно — с этой своей хищной усмешкой и с чем-то вроде «срать я хотел на твои рабочие вопросы» в глазах, но Занзас выглядел охуенно всегда, а количество вопросов достигало критической отметки редко. Сегодня был как раз тот случай.

Так что у Сквало не было выбора.

— Через мой труп, — предупредил он и загородил собой дверь.

Занзас еще с минуту сверлил его взглядом и все-таки сдался, падая назад в кресло.

Вид у него был несчастный — насколько о Занзасе вообще можно так говорить.

— У нас молодняк, — пояснил Сквало. — Савада подкинул парочку заказов, не хватает тренировочных полигонов, новички жрут как кони, Каваллоне жаждет продать нам партию огнестрельного и готов сделать скидку по старой памяти, Луссурия свалил на блядский показ мод, Леви в Австралии, Бельфегора развлекают новенькие, Франа я бы одного на заказы не отпускал, ему пока рано. И еще нужно подписать всю эту херню, – Сквало бухнул на стол пачку бумаг.

Занзас посмотрел на пачку хмуро. В его глазах светилось отчетливое желание спалить ее на месте.

— Что из всей перечисленной херни ты не мог сделать самостоятельно?

Сквало пожал плечами и сел в кресло для посетителей, устраиваясь там поудобнее — обсуждение обещало быть долгим.

— Я мог бы сделать всё, пожалуй. Но даже тебе нужно иногда работать.


У них заканчивалось время.

Сквало это видел так же ясно, как сейчас видел перед собой Занзаса. Мелкие, тревожные признаки. Вроде скидки от Каваллоне, который никогда не успускал возможности добавить в свой большой капитал чей-нибудь поменьше. Или Савады, которому внезапно потребовалось пристроить новичков на содержание Варии. Или огнестрельный морской груз, который пошел ко дну почти доплыв до берегов Италии.

Сквало видел. Во всем этом было что-то еще.

Но если Сквало видел, догадывался, подмечал детали, то Занзас — знал.

С интуицией дела у него обстояли паршиво, но чутье, хищное, звериное, никогда не подводило. Запах крови — что может лучше сказать о ближайшем будущем?

Савада мог бы, но не особенно с этим торопился.


Сквало пришел к Занзасу в четырнадцать лет.

Стыдно сказать — повелся на диковатое волевое лицо, на выражение глаз, на резкие жесты. Занзас был немногим старше, и у его злости был заряд ядерной боеголовки.

С тех пор ничего особенно не изменилось — Занзас был, есть и останется бешеным сукиным сыном, а Сквало всё так же велся на его лицо, жесты, взгляды, и, эй, вот так смотреть, так выгибать бровь и так подписывать документы, чтобы в каждом движении чистый секс, не мог больше никто.

— Не пялься, — рыкнул Занзас, переворачивая страницу и, кажется, действительно вникая в сводки и цифры.

— Не пялюсь, — ответил Сквало, всё еще разглядывая широкие крепкие запястья. Кожа была красноватая, обветренная, и даже костяшки пальцев выпирали как-то агрессивно.

Занзас поднял голову.

— Пялишься же.

— Нет.

А, собственно, даже если и пялится, уж к этому Занзас давно мог бы привыкнуть.

К слову, если бы в те же четырнадцать, но за сутки до их первой встречи кто-нибудь сказал бы Сквало, что в тридцать он будет работать на самовлюбленного сыночка старика Тимотео, этому «кому-нибудь» Сквало как минимум набил бы морду, а может быть, даже сделал что-нибудь более непристойное — к примеру, дыру в животе.

— Я не понял, ты вроде бы пришел работать?

О, Сквало, безусловно, пришел. Работать. И в четырнадцать, и в тридцать, но почему-то вместо этого всё время занимается какой-то посторонней хуйней.

Вот как сейчас.

— За тем, как ты работаешь вместо меня, я мог бы наблюдать вечно, — честно признался Сквало.

Сильные пальцы с красноватой обветренной кожей сжали ручку едва ли не со скрипом.

— Когда-нибудь я тебя поджарю, — пообещал Занзас.

— Обязательно, но в другой раз.


Кстати о поджарить, об этом тоже можно было многое сказать.

Семья Мильфиоре — светлые головы, горячая кровь, высокий патронаж.

Сквало ее глава не нравился, но он явно очень нравился Альянсу.

Или скорее Альянсу нравились его деньги.

Сквало редко бывал на "семейных советах", но иногда все-таки бывал.

Дивное зрелище — переглядки Савады и босса, почти спарринг на мечах, но без мечей и без спарринга. Сквало подобным не обманывался. Они давно уже поладили друг с другом и теперь явно получали удовольствие, разыгрывая непримиримую вражду, и вели себя как мальчишки. Откровенно говоря, они вели себя так всегда, по крайней мере босс точно. Савада тоже, но он маскировался.

— Нам не нужен этот договор, — лениво бросал Занзас.

— Я думаю, этот вопрос можно обсудить, — тепло улыбался Савада.

Сквало закатывал глаза.

Его место на таких собраниях было у стены — там же стояли большинство охранников, но Сквало не возражал. Здесь ему никто не мешал вглядываться в лица, анализировать паузы в словах, короткие заминки, торопливые движения — главы семей говорили о себе куда больше, когда молчали.

Схема была отработана годами, и сотрудничать с Савадой было для Занзаса гораздо удобнее, чем воевать.
Семья Мильфиоре во всем своем блеске не нравилась им обоим.

Вот ее Сквало и сам поджарить бы не отказался. В Альянсе полно хищников, но одно дело белая акула, у которой есть только плавники и зубы, и совсем другое — скат, который атакует врага еще до сближения.


К часу ночи работа для Сквало плавно переместилась на диван, меч — на пол, пиджак — на спинку, а Занзас тёр глаза, но упорно вглядывался в расходы на пищеблок.

— Здесь какая-то хрень в таблицах, — сообщил он хрипло два листа спустя.

— У нас стало больше людей, помнишь? И они хотят жрать.

— Сделай так, чтобы они жрали меньше.

— Я многое могу, но иногда ты меня переоцениваешь, — хмыкнул Сквало.

Воздух в кабинете был с привкусом табака. С сигаретами Занзасу думалось лучше. Еще лучше ему думалось с бокалом виски, оно его настраивало на рабочий лад, но сегодня виски отменялось — Занзас был нужен Сквало стеклянно-трезвым, иначе терялся весь смысл происходящего.

Хотелось спать, жрать, пожалуй, хотелось тоже, еще Сквало не отказался бы от душа, но от Занзаса дождешься, как же.

— В принципе, пищеблок можно было бы закончить завтра. Что там с Каваллоне? — спросил Сквало, зевнув.

— Потом, — отрезал Занзас.


С Каваллоне у них была своя история.

Он был как Савада, только денег немного меньше, зато озабочен их количеством он был гораздо больше.

Лет шесть назад они на пару с Занзасом провернули одно крупное дело, и с тех пор Каваллоне почему-то считал, что если он не попытается разжиться куском бюджета Варии хотя бы раз, на него затаят обиду.

По крайней мере Сквало он говорил именно так.

— Мы взрослые люди. Взрослым людям — взрослые сделки. Ну ты знаешь, — подмигивал он.

Вообще-то Сквало не знал, но разбираться в намеках Каваллоне — пустое дело.

И не то чтобы они с Каваллоне так уж часто пили вместе кофе по утрам, просто у Сквало была тяжелая ночка в Риме, а у Каваллоне как-то случайно оказалась в запасе куча времени, чтобы употребить ее по назначению, ну, то есть, по его словам, посидеть в японском ресторанчике наедине с приятным собеседником и, черт, назвать Сквало приятным собеседником мог только он и еще Ямамото.

Каваллоне всегда был идиотом. Но каким бы идиотом он ни был, он никогда не упускал своего.


Идея подсунуть Занзасу работу разонравилась Сквало окончательно около двух часов.

Было что-то усыпляющее в шорохе бумаг, в мерном дыхании, а спать ему было не положено по регламенту. Стыдно дрыхнуть, когда босс корпит над документами.

— Может, все-таки к черту этот пищеблок? — спросил Сквало хрипло и повернулся на бок. Лицо у Занзаса было сосредоточенное.

Что-то подсказывало, что дело не в документах.

Глаза Сквало закрыл только на секунду.

А в следующий момент чуть не попал под удар.

— Ты охуел? — проорал он, перепрыгивая через спинку дивана. Над головой пронесся заряд пламени. — А если бы правда спал?!

— Ты живучий, — хмыкнул Занзас.

Черт подери, никогда не угадаешь, что придет ему в голову в следующий момент.

— Я тоже смертен, если ты не заметил, — рявкнул Сквало.

Вместо ответа скрипнуло кресло Занзаса.

Сквало напрягся.

Он не совсем этого ждал, когда пришел в кабинет вечером, но, по крайней мере, сон как рукой сняло.

— Не нужно так дергаться, — сказал Занзас. В голосе его слышалась отчетливая насмешка.

В последнее время походка у него стала мягкая, плавная и, что самое худшее — тихая. Впрочем, Сквало всё же надеялся, что его не собираются в самом деле поджаривать в пламени ярости. Всегда есть шанс, что Занзас шутит, просто с чувством юмора дела у него обстоят не очень.

— Можешь уже вылезать из-за дивана, я тебя не обижу, — коварно пообещал Занзас, и Сквало закатил глаза.

Вот уж действительно — не угадаешь.

Из-за дивана он вылезал с трудом. Ныли спина, бедро и живая рука.

Занзас стоял рядом — руки в карманах, взгляд острый, и особенной вины он за собой явно не чувствовал.

— Мне тридцать, — напомнил Сквало. — Скоро на пенсию. Будь со мной поласковее.

— Сейчас, — кивнул Занзас, сгреб ворот его рубашки и притянул к себе.


Проблема была в том, что от него никогда нельзя было добиться четкого ответа.

У Сквало был Луссурия, который курировал разведку, Леви, который проводил рядом с боссом двадцать четыре часа в сутки — вернее проводил бы, если бы босс позволял — был Бельфегор, вычислительная мощь которого дала бы фору современному процессору, и был Фран, который нихера не делал, но знал при этом абсолютно все и немного больше.

Сквало знал только Варию, но помнил каждого, от первого до последнего офицера, иногда самому себе при этом казался нянькой, но все-таки помнил ведь. Занзас не знал о ней ничего и при этом все равно был на шаг впереди.

— Как ты это делаешь? — буркнул Сквало неделю назад, когда докладывал о потере груза.

Занзас откровенно зевал в процессе и даже не трудился делать вид, что заинтересован.

У Занзаса был виски, на столе лежали сигареты, ему явно было хорошо и без доклада, и Сквало мог даже поклясться, что содержимое ему давно известно.

— Ты ведь в курсе, правда? — спросил он, падая в кресло.

Занзас пожал плечами, достал из кармана зажигалку, вытащил из пачки сигарету — Сквало внимательно следил за каждым движением пальцев — и прикурил, прикрывая ладонью огонек.

Было что-то на удивление занимательное в каждом его жесте.

— Откуда ты узнал?

Сквало взял со стола бокал и сделал глоток.

— Скажем так, я почувствовал, — хмыкнул Занзас.

…и вот это Сквало не мог в нем терпеть больше всего.

Всегда было мало информации.

Занзаса не интересовали точные данные, но он никогда не говорил, что именно ему нужно, не уточнял объемы, не рисовал детали — как делал все тот же Савада, и, черт, иногда его правой руке Сквало даже завидовал.

От Гокудеры никто не требовал читать мысли и снимать с неба звезды, ему просто ставили задачу.

Задачу, которую ставили перед Сквало, нужно было сперва вытряхнуть из головы Занзаса, а тот в такие моменты делал вид что он немой и глухой. Сделайте все и немного больше, кретины, тогда, возможно, в этом ворохе данных найдется хоть что-нибудь нужное.

Занзас явно знал не только о грузе, не только о мелочах, он уже сейчас видел что-то еще. Недостающие детали.

Что-то кроме внешних следствий.

Может быть, суть?


К счастью, трахаться вне кровати Занзас любил ничуть не больше Сквало.

— В следующий раз, когда захочешь секса, приходи ко мне с резинками, а не с бумажками, — посоветовал Занзас, пока Сквало методично вылизывал его бедро. Кожа с внутренней стороны была мягкая, нежная, тонкие венки проглядывали отчетливо, и вкус был совершенно особенный.

К члену Сквало предпочитал подбираться медленно — он бы начал с пальцев ног, если бы Занзас ему это позволил, но сегодня, кажется, на подобное у них обоих не хватало терпения.

Шрамов на ногах было почему-то меньше, чем на спине или груди, и цвет у них был нежно-розовый, и даже этот розовый Занзасу шел, хотя Сквало, конечно, ему бы этого говорить не стал.

— Давай ты не будешь сегодня увлекаться ногами и приступишь к самому главному, — попросил Занзас хрипло.

Сквало кивнул.

К слову, член Занзаса ему тоже нравился. Брать в рот было даже приятно — гладкая головка мягко проходилась по небу, языком Сквало дразнил уздечку, глубоко в рот брать не любил, а Занзас не настаивал. Занзас вообще признавал минеты только в качестве предварительной ласки.

В этот раз он едва позволил Сквало лизнуть головку, пройтись по стволу губами и тут же запустил пальцы в волосы и подтащил его наверх, ближе к лицу — целоваться.

— Ты проиграл сегодня, — невнятно сообщил Сквало, отлипая от него на секунду и кусая за подбородок.

— Ты уснул первым, — ответил Занзас, проводя обжигающе горячей ладонью по спине и, отдельно, пальцем по позвоночнику. Сквало выгнулся навстречу прикосновению, но не сдался.

— Я не спал, — возразил он, прикусывая кожу на шее.

— Я просидел с бумажками еще пятнадцать минут, думал, у тебя все-таки проснется совесть, — хмыкнул Занзас. Сквало ущипнул его за сосок в отместку.

— Врешь.

— С чего бы?

— Терпеть не можешь быть снизу, — ответил Сквало и потерся своим стояком о бедро Занзаса. Формулировать мысли становилось все сложнее с каждой секундой.

— Зато тебе нравится.

Ладонь на спине как-то резко оказалась немного ниже.

— Хочешь же, правда?

Сквало, конечно, хотел. Сегодня он настроен был получить немного другой результат, но и так тоже выходило неплохо.

— Ладно, черт с тобой.

Занзас кивнул, и Сквало тут же оказался на спине, с задранными ногами.

…да, если бы кто-нибудь во все те же четырнадцать, за сутки до их первой встречи, сказал бы Сквало, что в тридцать он будет на самовлюбленного сыночка старика Тимотео не только работать, но и трахаться с ним, дырой в животе этот кто-то определенно не отделался бы.

Пожалуй, он не отделался бы дырой в животе и сейчас.


…Занзасу нравилось так, чтобы глаза в глаза.

Нравилось, когда Сквало на спине, и нравился его протез — протез ему, кажется, вообще нравился гораздо больше самого Сквало. Его он гладил во время секса с таким странным выражением лица, что замирало сердце.

Пальцами по внутренней стороне бедра — мягко, даже осторожно. Иногда бывали плохие дни, и Занзас наматывал волосы Сквало на кулак. Было больно.

Сегодня обошлось без этого.

Сегодня Сквало перевернули на живот, укусили за лопатку, а потом Занзас вцепился зубами ему в шею, и это тоже было больно, черт его дери.

— Садист, — выдохнул Сквало.


Время и в самом деле заканчивалось.

— Я не могу говорить наверняка, — покачал головой Савада пару дней назад.

Сквало приехал за согласием на расширение базы и заскочил к нему на минутку.

Выглядел Савада почти как Занзас — по крайней мере взгляд был настолько же хищный и предвкушения в нем было ничуть не меньше. При всех различиях и разногласиях природа силы у них была общей.

Может быть, Савада, как и Сквало, подмечал сотни, тысячи мелочей, складывал из них общую картинку, вертел схему в голове и видел — что-то меняется.

Но скорее просто чуял запах крови.

— Ты знаешь, — сказал Сквало. — Ты точно знаешь. Мне тоже нужно знать, что происходит.

Савада снял очки — без них он за бумаги в последнее время не садился — потер глаза и глянул на Сквало с легкой иронией.

— Ты думаешь, если бы у меня были доказательства, я бы не поставил Варию в известность?

— Да нахера ты ждешь доказательств, говори сейчас, если есть что сказать! — рявкнул Сквало.

— Мне пока нечего, — развел руками Савада.

Сквало грохнул кулаком по стене за спиной и повернулся лицом к выходу.

— На всякий случай, — заметил Савада. — Если будет, о чем говорить, Ямамото узнает об этом первым.

Сквало кивнул и прикрыл за собой дверь значительно тише, чем собирался пару секунд назад.

Ему нечего было об этом разговоре сказать Занзасу — пока нечего — но когда-нибудь он определенно сможет добраться до сути тоже.


А заканчивался секс всегда одинаково — Занзас довольно потягивался, а Сквало шел зализывать укусы, ушибы и прочие следы страсти.

Сон ушел, конечно, окончательно, зато теперь хотелось жрать. Надо будет стребовать на кухне холодильник и поставить за баром. И микроволновку. И пару-тройку шампуров...

Нет, какая-же все-таки коварная сволочь.

— И ничего я не спал, — буркнул Сквало. — Это ты спал. С открытыми глазами.

— Какая нахуй разница? — Занзас потянулся, перевернулся на спину. — Чем-то недоволен?

Сквало промолчал. В общем-то, на данный момент он был доволен почти всем, за исключением отчета по пищеблоку.

— Нахрена ты вообще стал боссом, если знал, что придется лопатить такую гору бумаг изо дня в день?

— Нахрена мне было ее лопатить? У меня был ты.

— И что с того? — огрызнулся Сквало. — Раз я есть, можно сваливать на меня самые дерьмовые обязанности, а самому сидеть на жопе ровно? Символом эпохи бля?

Занзас промолчал так, что стало ясно — ответа на этот вопрос не требуется.

— Ну и сиди тогда дальше, — Сквало перевернулся на другой бок, отыскивая взглядом штаны, вставать было еще лень, но уже нужно.

— Чем тебя символ не устраивает? — поинтересовался за спиной Занзас. Сквало захотелось пнуть его по лодыжке.

— Не хочу трахать символ, — съязвил он в ответ. — Извращениями не страдаю.

— Тебе никто и не предлагает, — Занзас внезапно перехватил его за плечи и развернул к себе, очевидно, для того, чтобы Сквало полюбовался на его довольную физиономию. — Признай, что проиграл.

Лицо у него было — словами не передать. Улыбка как у мальчишки, глаза наглые, сытые, челка взмокшая и сам он весь полон азартом — ну еще бы, раунд за ним, неоспоримая победа, дело даже не в том, кто сверху, а в том, что Занзас обожает побеждать.

— Как дитя малое, — фыркнул Сквало, не пытаясь вывернуться. — Проиграл. Уснул. Задрых бессовестно прямо у тебя на глазах. Доволен?

Занзас прикрыл глаза, сдерживая смешок.

— Доволен, — констатировал Сквало. — Мне еще что-нибудь сделать, о, ваше незамутненное сиятельство?

— Нажрись кофе, — посоветовал Занзас. — Я хочу разнообразия.


…У них и в самом деле не было времени. Пока еще можно было проводить ночи вот так — в кровати, лениво, с виски и сексом, но это пока. Предчувствие перемен витало в воздухе, Вонгола подбиралась как зверь перед прыжком, Варии было похуй на сантименты, Каваллоне занимался изысканием средств, и все были, в общем-то, при деле, и Сквало тоже был, даже если не понял толком, при каком именно.

Впрочем, в любом деле Сквало, как и всегда, собирался стоять за плечом Занзаса.

@темы: слэш, авторский фик, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Ярости, Reborn Nostra: Танец Пламени - задание 8: фик, NC-17

---

Команда "The Cloud Room". Задание 8. Авторский фик "Телохранитель"

[The Cloud Room]

Название: Телохранитель
Автор: The Cloud Room
Бета: The Cloud Room
Герои: TYL!Тсуна/TYL!Хибари
Категория: преслэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, юст
Размер: 3088 слов
Саммари: Шах и мат для Хибари.
Дисклаймер: медиафраншиза Katekyo Hitman Reborn! © Амано Акире и студии Artland
Примечания: фик написан на конкурс Reborn Nostra: Танец пламени на дайри, тема "Шах и мат".

– Хибари! Хибари! Открой глаза! Посмотри на меня!

В голосе слышны истерические нотки – противно. Хибари хочется поморщиться, но почему-то не получается. Сначала удар обрушивается на одну щеку, потом на вторую, но это почти не чувствуется, скорее, просто отмечается, как констатация факта. И опять:

– Хибари! Ты слышишь меня?! Гокудера… ты можешь что-нибудь сделать?

– Я попробую, Десятый. Отпустите его, пожалуйста.

– Нет, я не буду его отпускать, черт побери! Давай, скорее! Хибари!

«Только не этот», – думает Хибари.

Только неуравновешенного панка ему сейчас и не хватает.

Пусть все останется, как есть, и эти руки его уже наконец отпустят, чтобы он мог спокойно...

Что спокойно? Никогда уже не будет спокойно. После всего – точно не будет.

Черт знает, что происходит, но тело обожигает неприятной горячей волной. Хибари наконец удается открыть глаза и вздохнуть, – тут же оказывается, что он до этого и не дышал.

– Хибари! Ты как? Скажи что-нибудь? Ну пожалуйста! Черт, Гокудера, его нужно срочно везти в больницу.

На этот раз поморщиться все-таки получается, – не иначе, способствует встревоженное лицо Савады, который держит голову Хибари у себя на коленях. Хибари открывает рот, словно вытащенная из воды рыба, и вместо того, чтобы сказать все, что думает о манерах Савады, кашляет. Кажется, дело и вправду плохо.

– Хибари, держись! Мы отнесем тебя в больницу.

Рука проходится по волосам и все, на что остается сил – это отшатнуться и закрыть глаза, спасаясь от неприятно режущего света. Впрочем, Хибари уже не до этого – резкая вспышка боли где-то в районе живота снова погружает в блаженную темноту, бороться с которой сейчас совсем не хочется.

Темнота – спасение от всего.

***
В жизни Хибари Кёи было немало моментов, о которых он жалел. Большая часть из них, так или иначе, была связана с Вонголой. Пожалуй, да, все его проблемы были связаны именно с безалаберным боссом и его собственным, личным согласием вступить в стройные ряды мафии. Облако не может кому-то принадлежать. Или подчиняться. Или бессмысленно стоять на одном месте и убивающим взглядом смотреть в затылок вышеназванного босса.

Вонгола на данный момент была в довольно шатком положении. Какие-то внутренние игры мафии, перетягивание одеяла на себя, сплошные интриги – и ни одной полноценной драки. Кажется, на прошлой неделе была какая-то мелкая стычка, которая так ничем и не закончилась. В общем-то, все то, что Хибари было совершенно неинтересно. И вот теперь он стоял за креслом Савады Тсунаеши, изображая молчаливого телохранителя вместо Гокудеры на каких-то очередных бессмысленных переговорах. О чем они были, Кёя даже не пытался вслушаться – ему было без разницы. Окно за спиной манило, но для его авторитета было бы неприемлемо прямо во время переговоров выпрыгивать туда. Хотя ему чертовски хотелось это сделать. Единственное, что хоть как-то развлекало – встревоженные взгляды посетителей Савады. Репутация Хибари Кёи делала своё дело.

Как он на это согласился? О, это очень хороший вопрос.

Он и сам не знал. Сначала к нему пришел Гокудера с приказом явиться к Саваде, за что и был спущен с лестницы. Раз десять подряд. Потом был Рехей, видимо, как попытка хитрого и запрещенного приема. Его с лестницы Хибари спускать не стал, но весьма доходчиво объяснил, куда может идти Савада с любого рода предложениями. Тем более, его, Хибари Кею, абсолютно не волнует, что у Десятого Вонголы во время какой-то встречи не будет телохранителя. Ему это неинтересно, а в последнее время – особенно.

Потом Савада явился сам.

Посреди ночи, без предупреждения, не в своем обычном костюме, а в футболке и джинсах. Уставший, но беззаботно улыбающийся. Если бы Хибари не было все равно, он бы заметил черные круги у него под глазами и тот факт, что Савада, кажется, стал килограмм на десять худее. Видимо, Тсунаеши пришлось пожертвовать несколькими часами сна ради разговора с хранителем.

Хибари согласился уже через десять минут. Даже не на один раз, а на два дня, пока Гокудеры и Ямамото не будет в городе.

– Спасибо, я знал, что ты меня не бросишь, – сказал тогда Савада, тихо рассмеялся и протянул руку, касаясь плеча Хибари. Тот не успел отшатнутся, но опасно сузил глаза, что развеселило Саваду, кажется, еще больше. – Знаю-знаю, выпустишь мне кишки и намотаешь вокруг моей шеи. Прости, не мог удержаться. Поверь, лучше мои кишки выпустишь ты, чем один из этих…

Позже, когда Хибари думал обо этом, то не смог ответить даже себе, почему согласится. За последний год он ни капли не приблизился к делам Вонголы и оставался хранителем Облака лишь номинально. Савада в его глазах оставался неудачником и рохлей, но, кажется, это замечал только он один, – все остальные в голос утверждали, что тот сильно изменился.

И теперь Хибари стоял за спиной Савады, буравя взглядом его затылок и раздумывая о последствиях собственных недальновидных решений.

– Спасибо, что смогли прийти. Я обдумаю ваше предложение. Надеюсь, мы придем к взаимовыгодному сотрудничеству.

За размышлениями Кёя не успел заметить, как все закончилось. Стороны пожали друг другу руки, и Савада пошел проводить гостей до дверей кабинета. Хибари облегченно выдохнул и было собрался претворить мечту в реальность, а именно, – сигануть из окна и вернуться к себе и своим куда более занимательным делам.

– Подожди, пожалуйста.

Голос настиг его уже у окна. Хибари оглянулся через плечо. Савада стоял к нему спиной, возле двери, так и не отпустив ручку. На переговорах он держался хорошо – сидел с прямой спиной, говорил только по делу, не проявлял и тени слабости. Сейчас же его плечи устало поникли.

– Я слушаю.

Савада мотнул головой и распрямил спину, на тот момент когда он повернулся, его лицо снова было озарено беззаботной улыбкой. Он прошел к столу и уселся на один из стульев для посетителей, приглашающе похлопав ладонью по соседнему. Хибари покачал головой и оперся на подоконник, даже не стараясь сделать вид, что заинтересован. Савада пожал плечами и, откинувшись на спинку стула, продолжил:

– Поверь, я понимаю, что тебя все это напрягает, Хибари. Наверное, ты думаешь, что я совсем обнаглел? Ты – и охраняешь кого-то вроде меня, – Савада усмехнулся, перегибаясь через стол, чтобы достать до своего бокала с вином, которое он пил с гостями. – Думаешь, что я настолько обленился, что не могу сам себя защитить?

– Мне все равно. Ты попросил – я пришел. Еще одна встреча вечером. Завтра – выезд. Я буду. Остальное меня не касается.

Савада хмыкнул и с какой-то непонятной горечью произнес:

– Ну что же, может ты и прав, Хибари. Все равно. Возможно, вскоре тебе повезет освободиться от этого тяжкого бремени.

Кёя вопросительно изогнул бровь. Таким Саваду он не видел еще ни разу. Как будто тот наконец скинул маску обманчивой беспечности. Что-то непонятное всколыхнулось внутри, отвратительно похожее на жалость. Хибари тут же одернул себя. Он не мог испытывать к Саваде ничего подобного, вовсе нет. И это неважно, что тому всегда удавалось подбить Хибари на такие вещи, за которые обычные люди получали тонфа в лицо.

Так и не дождавшись ответной реплики, Савада продолжил.

– Все не так просто, как кажется, Хибари, совсем не так. Я думал, что было тяжело, когда был Бьякуран. После Шимон я считал, что хуже уже никогда не будет. А потом мы приехали в Италию и вляпались во все это. Так вот, тогда все было очень легко и просто, детские игры. А сейчас, Хибари, все по-взрослому. Никакой честной драки, только нож в спину.

– Я уже сказал – меня это не касается. – Кёю несколько ошарашила такая непривычная откровенность со стороны Савады. Такого никогда еще не было. И ему сейчас следовало уйти, совершенно точно. Пока Савада не подбил его на что-нибудь еще. Два дня, а после вернутся те, кому здесь самое место. Пусть им и изливает душу. Или что там Савада сейчас делает. – Я вернусь через три часа.

– Меня заказали, Хибари.

Хибари снова замер в оконном проеме, так и не спрыгнув вниз.

– Семьям не нравится мое влияние. И они решили, что им проще дружить против меня, чем дружить со мной. Гокудера недавно смог это узнать от информатора. За моей головой идет настоящая охота. И знаешь, Хибари… я совсем не хочу умирать. Гокудера и Ямамото сейчас пытаются разгрести основные проблемы, а я пытаюсь сладить со всем остальным. Тебе это не интересно, я понял. Но кто сможет защитить меня лучше, чем ты?

Хибари не знал, что на это ответить. Зато, когда он повернулся, так и оставшись сидеть на подоконнике, Савада уже стоял напротив.

– Два дня. С остальным прекрасно справится Гокудера, как и раньше, я здесь ни при чем.

– Конечно, два дня – и все, – Савада грустно улыбнулся. – Но я все-таки предпочту верить, что ты делаешь это не потому, что я тебя заставил. В любом случае, спасибо.

Он протянул руку и положил её Хибари на плечо. Кажется, это уже начинало входить в привычку.

Хибари не понимал, что нашло на Саваду, и почему он сам так спокойно воспринимал происходящее?

– Мне пора. Я вернусь к нужному времени, – в который раз повторил он, словно кого-то успокаивая, и наконец-то сбежал из опостылевшей комнаты.

***

На следующий день он больше не разговаривал с Савадой. Встреча прошла так же скучно и однообразно, как и предыдущая. И в этот раз, он не стал дожидаться момента, когда Тсуна с ним заговорит, а просто ушел. Было уже довольно поздно, поэтому он предпочел вернуться на свою базу и лечь спать – завтра предстоял еще один мучительный день, состоящий из бессмысленных разъездов по городу в бронированной машине в компании Савады.

Только вот заснуть Хибари почему-то не мог. Он час лежал в кровати и никак не мог найти удобное положение. А мысли никак не хотели покидать голову. Как будто его должно было волновать все это. Однако, за все годы он так и не покинул Вонголу, хотя и мог. Тем не менее, раз за разом, Савада умудрялся его уговорить, подначить, направить в нужное русло. И хотя Хибари вроде бы поступал по-своему, это не шло вразрез с интересами Вонголы. А ведь он не был похож на верного пса – такого, как хранитель Урагана! Или еще… да кто угодно! Даже Мукуро за все время никуда не делся – Савада умел удерживать людей возле себя.

И Хибари тоже велся. Как распоследний идиот.

Вот и сейчас: какая ему разница, ну, правда, какая? Он не пропадет без Вонголы. Как и Вонгола без него. А Савада говорил с ним так, как будто Хибари последний оплот надежды. Еще и смотрел грустными глазами, и по плечу трепал, как щенка.

Нет, дальше так точно не могло продолжаться. Хибари никому не подчиняется, все годы он участвовал в этом исключительно по доброй воле и, вероятно, редкостному проявлению идиотизма. Хватит. У Хибари нет слабостей. А если даже вдруг и есть – лучше держаться от нее подальше. Даже если эта слабость – его собственный босс. Хуже просто невозможно представить.

Заснуть удалось только под утро.

***

В два часа дня немилосердное солнце жарило так, что не спасал даже работающий на полную мощность кондиционер. Машина, казалось, была раскалена. Конечно, температура и в Японии поднималась выше тридцати градусов, но это почему-то переносилось гораздо легче, чем в Риме. Хибари уже давно пришлось снять строгий черный пиджак и расстегнуть верхнюю пуговицу на рубашке.

Савада сидел застегнутый на все пуговицы, напряженный и хмурый по причинам, понятным только ему одному. Он не пытался заговорить, что, впрочем, для Хибари было даже к лучшему. Саваде предстояла какая-то серьёзная встреча на нейтральной территории.

Хибари знал, что его внутрь не пустят, и ему придется неустановленное количество времени проторчать у входа в недружелюбно настроенной компании. Последнее, пожалуй, было как раз к лучшему. Он был бы не против отполировать об их лица свои тонфа, давно простаивающие без дела.

– Приехали, – тихо сказал Савада, нервно теребя манжет рубашки, после чего перевел взгляд на Хибари. – Тебе придется подождать меня на улице. Если я не выйду через два часа, ты знаешь, что надо делать. И смотри в оба, пожалуйста.

– Да, – лаконично ответил Хибари, выходя из машины первым и пристально оглядывая местность.

Они остановились на небольшой грязной улочке в римских трущобах. Встреча должна была проходить в забегаловке, накануне проверенной вдоль и поперек, чтобы обеспечить безопасность. Не обнаружив ничего подозрительного, Хибари кивнул, показывая Саваде, что он может выходить.

Судя по стоящей напротив заведения машине и мордовороту, замершему возле нее, их уже ожидали.

– Ну, я пошел, – Тсуна выдохнул, поправил пиджак и, уже сделав пару шагов, неожиданно обернулся через плечо. – Смотри в оба, Хибари. Возможно, отсюда придется стремительно убегать.

– Не придется, – Хибари не удержался от хмыканья, давая понять, что он думает о силах противника. Но тут же снова стал серьезным, заметив улыбку на лице Савады, твердым шагом уходящего прочь от машины.

Хибари был готов зарычать, но всё же взял себя в руки – тем более, для себя он уже давно все решил.

Два часа тянулись бесконечно долго. Солнце палило, мордоворот агрессивности не проявлял и несказанно удивил Хибари, когда попросту уткнулся в книгу. В начале второго часа на улочку заехала еще одна машина. Хибари напрягся, но, увы, из нее вылез всего лишь Гокудера.

– Йо, – хмуро поздоровался он, подходя ближе. – Ну как там?

– Ничего интересного.

– Понятно. А я вернулся раньше и решил заехать. На всякий случай. А то у этой семьи всегда было туговато с моральными принципами.

– Скоро должны выйти.

«И я смогу уйти», – добавил про себя Кёя.

– Это хорошо, – выдохнул Гокудера и уставился на дверь кафе, сверля ее взглядом.

Мордоворот тоже времени не терял, из машины вышел его напарник, видимо, чтобы уравновесить силы. Тем не менее, время продолжало тянуться. По-хорошему, если Гокудера пришел, Хибари мог бы уже уйти и закончить наконец свою пытку. Но он почему-то не торопился, списывая это на собственную ответственность: если уж он брался за что-то, то доводил дело до конца. Ему оставалось только пороследить, что Савада сел в машину, и сопроводить его в целости и сохранности до резиденции.

На исходе второго часа двери распахнулись. Первым вышел, вероятно, тот, кто назначал эту встречу. Оскалившись в сторону ожидающих Хибари и Гокудеру, он направился к своей машине. Следом появился Савада, на лице которого сияла довольная улыбка – видимо, он все-таки смог о чем-то договориться. Гокудера радостно заулыбался, помахав рукой, а Хибари просто перевел взгляд в сторону, чтобы не столкнуться со взглядом Савады.

С этого-то все и закрутилось.
Почему он с самого начала этого не заметил, осталось загадкой. Как пропустила команда зачистки, работавшая над районом перед встречей – тем более. Но это уже ничего не меняло.

Хибари успел заметить характерный блеск оптического прицела и подумать о том, что мафия измельчала и стала использовать слишком топорные методы. После чего совершил, пожалуй, самый идиотский поступок за свою жизнь. Он мог воспользоваться кольцом, он мог воспользоваться коробочкой, но вместо этого он рванулся вперед. Как ему казалось в тот момент, чертовски медленно.

Все произошло за доли секунды. Хибари сбил Саваду с ног, оказываясь на его месте. Тут же его тело прошила резкая боль – пуля попала куда-то чуть ниже ребер в бок. На мгновение потемнело в глазах.

Пришел в себя Хибари уже лежа саднящей щекой на горячем асфальте. Под животом растекалось что-то неприятное и липкое, а слабость с каждой секундой охватывала все сильнее. Вокруг полыхали вспышки, разносились крики.

Все было ясно, как в божий день, – они попали в ловушку.

А у Хибари не было сил даже на то, чтобы встать.

«Глупо, как же глупо…»

Да, глупее не придумаешь. Он никому не подчиняется, он никому не принадлежит и, тем более, никому не доверяет, но все равно по-идиотски закрывает собой босса. Глупо.

Вспышки становятся реже, панические крики сменяются довольными, все правильно, Вонголу так просто не поймаешь. Хибари сделал усилие над собой, чтобы поднять голову, только для того, чтобы увидеть, как Гокудера с облегчением опускает руки, а Савада приземляется. Ну что же, все закончилось хорошо, а слабость так приятно накатывает. Хибари закрыл глаза и уронил голову на асфальт, перестав сопротивляться слабости.

– Хибари!

– Хибари, открой глаза, твою мать!

– Черт, давай скорее! Нет, я сам!

– Хибари! Ну же, очнись!

***

Самое отвратительное ощущение на свете – просыпаться от того, что солнце светит тебе в глаза. Еще более отвратительное – если ты при этом не чувствуешь своего тела. Ну, а на десерт, – если при всей нечувствительности, у тебя все-таки что-то болит.

Хибари открыл глаза, и не сразу сфокусировал взгляд. Когда же смог это сделать, то ничего кроме скучного белого потолка над собой не обнаружил. Также раздражало тихое попискивание. Скосив взгляд, он увидел слева стойку с капельницей, а чуть дальше – тот самый противно пикающий прибор. Отлично, он в больнице. Хибари поморщился. В больницах была своя прелесть, но только в том случае, когда это не было чем-то обязательным. А самое печальное, что даже сбежать отсюда он не мог – во всем теле ощущалась дикая слабость. Даже мотания головой привели к неизбежной усталости.

Справа раздался тихий вздох. Хибари резко повернул голову, о чем тут же пожалел по двум причинам. Во-первых, голова отозвалась дикой болью. Во-вторых, с этой стороны прямо на стуле дремал Савада, откинув голову назад. Его белая рубашка была заляпанная кровью, а лицо – в какой-то копоти.

События, благодаря которым Хибари оказался в этом месте, моментально всплыли в памяти. И как бы он не пытался сдержаться, у него все равно вырвался тихий стон. Как еще выразить эмоции по этому поводу?

Савада тут же вздрогнул и проснулся. Хибари поморщился – вот только очередного задушевного разговора ему сейчас и не хватало.

– Ты очнулся! – хрипло произнес Савада и рысплылся в радостной улыбке. – Как ты себя чувствуешь?

– Как труп, – огрызнулся Хибари, – Сколько я тут провалялся?

– Ну… – Тсуна достал из кармана телефон и сверился с часами, – Чуть больше суток. И знаешь, я чертовски рад тебя видеть!

Хибари фыркнул и откинулся на подушки.

Сутки. Он провалялся целые сутки. И проваляется еще минимум неделю, – судя по ощущениям, его живот исполосовали вдоль и поперек.

– Ты не представляешь, как я испугался. Я в какой-то момент думал, что ты… ну, ты понял, – тихо проговорил Савада, став гораздо серьезнее, чем изначально, – Но, знаешь, когда я говорил, что никто не защитит меня лучше, я не просил, чтобы ты закрывал меня собой.

– Так получилось, – Хибари устало прикрыл глаза, скрывая слабость. Сбежать сейчас он не мог, а ощущения… он в них запутался. Да, он по-прежнему считал свой поступок идиотизмом. Но он был рад, что Савада жив, и что именно он приложил к этому руку. Это что получается, что он все-таки готов отдать за него жизнь?

– Ладно, неважно. Я знаю, что ты предпочтешь сейчас побыть один. Но все-таки… Не делай так больше, ладно? Он бы все равно не смог меня подстрелить. Я рассчитывал на такой расклад.
Хибари внимательно посмотрел на Тсуну и, кажется, наконец начал верить, что в том что-то поменялось. Савада не был дураком. Он знал. Он все знал, до мелочей и продумывал каждый свой шаг, даже в отношении его, Хибари Кёи.

– Но знаешь, Хибари, я не ожидал, правда. Ты показал мне другую сторону себя. И эта сторона мне нравится, несмотря ни на что. Я сейчас уйду. Но я бы хотел сказать тебе спасибо. Ты спас мою жизнь – я этого никогда не забуду, да и ты тоже не забудешь. У нас все хорошо получается, да, Хибари?

Тсуна улыбался, но было в этом что-то… Что-то непривычное. Сила?

Хибари поднял руку и потянул не сопротивляющегося Саваду к себе за ворот рубашки.

– Спасибо, – сказал Савада, глядя немного насмешливо, а потом сам склонился чуть ниже и коснулся губами его губ, после чего мягко отстранился и, как ни в чем не бывало, отошел к двери.

– Выздоравливай, я буду ждать.

Савада вышел за дверь, а Хибари так и остался лежать и бездумно смотреть в потолок. Готов ли он отдать за него жизнь? Да, уже проверено, что да. Уйдет ли он из Вонголы? Определенно нет. Шах и мат, Хибари Кёя.

@темы: слэш, авторский фик, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Облака, Reborn Nostra: Танец Пламени - задание 8: фик, PG-13

---

[Storm-Team]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Sky Team]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Солнечная сторона]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Чумовые Электрики]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Команда Nebbia Team. Задание 8. Авторский фик «Я открываю глаза»

[nebbia-team]

Название: Я открываю глаза
Автор:  nebbia-team
Бета:  nebbia-team
Персонажи/пейринг: TYL!Мукуро, TYL!Савада Цунаеши
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Размер: ~6000 слов, мини
Предупреждение: AU в каноне
Краткое содержание: «– Улыбаетесь? – спокойно спросил доктор, внимательно всматриваясь ему в лицо. – Отчего вы улыбаетесь? Вы должны плакать и жаловаться, молодой человек. Просто так ко мне не попадают. А вы тут улыбаетесь!»
Примечания: фик написан на конкурс Reborn Nostra: Танец Пламени на дайри, тема «Шах и мат»
Ссылка на скачивание: в формате .rtf

Ветра не было, и утренний туман стелился по ногам, а прохлада остро, сильно ощущалась в легких. На мостовой, на тротуарах еще не было ни души, а откуда-то издалека, очень тихо, доносился первый плач чаек. Но Цуна всего этого не замечал, он видел перед собой только темный сырой коридор из домов, которые будто наступали на него, сужались и пугали до одури. Он бежал, чтобы выжить, следуя намеченному в голове пути.

Сначала – поворот на улицу Делла Морте, потом быстро пройти под старой аркой и свернуть направо, к трущобам, затем – во второй подъезд первого же дома и пробежать четыре этажа вверх, на крыше будет удобная пожарная лестница. И старая. Главное – не упасть. Быстро-быстро вниз, пока не окажешься на земле, у небольших складов.

Но выдыхать нельзя, нужно двигаться дальше, дальше… Пока не услышишь колокольчик лавки старого Кальвино. Вот тогда можно успокоиться, вот тогда можно подумать и дать себе отдохнуть.

Он быстро повернул направо, стараясь скрыться в очередной подворотне между высоких стен домов и следовать намеченному маршруту. Замер. Прислушался. Шагов нет. Осталось только перебежать открытое пространство.

И уже нужно, нужно было выходить, он знал, но что-то внутри ему нашептывало: стой, подожди. Хватит.

И его поймали. Схватили за шиворот и швырнули о стену, не дали придти в себя. Руки убийцы схватили, встряхнули и стали душить, и Цуна инстинктивно схватил и сжал руку, губящую его.

Что-то не так, неправильно, неверно, повторял Цуна, не в состоянии посмотреть в лицо человеку, который так долго его выслеживал и хотел убить.

Сейчас он должен был бояться или злиться: на себя, на преследователя, в конце концов, на судьбу. Правильным было постараться оттолкнуть убийцу, нанести ребром ладони точечный удар по локтю или же ударить коленом в область солнечного сплетения, не упустить момент, оглушить, отбиться, чтобы жить, да сделать что угодно, ведь Цуна уже давно не был слабым и боялся рукопашного боя только против пистолета. Но он устал и как-то скукожился, сжался, когда его подняли над землей, схватив за шею, и заставили задыхаться.
Он старался вдыхать, как мог, воздух, глубоко и отчаянно, чтобы вернуть состояние ясности, но туман с улицы как будто проникал в голову, просил покориться и перестать сопротивляться. И Цуна сам не понял, в какой момент опустил руку.

– Тупой, никчемный ублюдок, – слышал он голос Реборна где-то рядом.

– Я потратил на тебя столько лет, а ты помираешь как собака.

Голос все продолжал злобно шипеть поблизости, пока Цуна извивался, как змея, стараясь пробудить в себе инстинкт самосохранения.

– Да что там сравнение с собакой, ты даже этого не заслужил, – не мог угомониться тот.

– Да, да, – соглашался Цуна про себя. – Да, Реборн, это действительно так.

«Но, признаться, я так рад тебя снова слышать.
Спа…си…бо… »

И с этими словами на губах Цуна снова умер, чтобы проснуться.

Это был очередной кошмар. Не самый страшный за последнее время, но и такого хватило бы, чтобы выбить из колеи на целое утро, а возможно, и день. Цуна повернулся на искомканной простыне, вытянул вперед руку и несколько раз сжал в кулак, чтобы убедиться, что дурной сон его окончательно оставил. Сквозь прорезь тяжелых штор он посмотрел на солнце, которое только всходило, и подумал: «Как же тяжело».

Как же тяжело было вступать в еще один день.

***

Цуна старался быть спокойным и жить в гармонии с собой, как раньше. Он понимал, что скажут ему врачи:

– Это невроз, молодой человек.

– Да у вас переутомление, сэр.

– Не много ли вы на себя взваливаете? Больше отдыхайте!

– Честное слово, что за ерунда, я просто пропишу вам успокоительные.

Цуна надеялся, что это правда ерунда, и никакие лекарства пить не хотел.

Дни его были наполнены различными делами и заботами, он бы даже сказал, переполнены, но все же это было хорошо и верно, потому что именно так он не отвлекался на внутренних демонов. Ему бы следовало остаться наедине с самим собой и подумать над многими вещами, случившимися в его жизни за последние месяцы, но он этого не хотел да и просто устал.

Сейчас он сейчас сидел на деловой встрече – на многомиллионной встрече, на встрече месяца – и думал лишь о том, что не хочет уступать, лебезить и много лгать, а лишь побыстрее со всем покончить. Но господин перед ним восседал в кресле и был очень важным, а Цуна в своем кабинете и на своем месте казался себе никчемным и совсем потерянным. Разговаривать на равных сегодня не получилось.

Всем было известно, что один их главных доходов мафии Италии – это мусор. Иногда их так и называли – мусорными королями, – не очень благородное название.

Вонгола тоже занималась этим бизнесом.

Цуна решил продать свою долю и, таким образом, большую сферу влияния, чем удивил многих и вызвал насмешки и недоумение. Но ему было известно, что вывоз мусора в Румынию скоро станет невозможен, а новые большие участки для захоронения очень трудно найти – для этого нужно иметь надежных и жадных людей в другой стране. В Италии мусор никто не оставлял.
Поэтому он подумал и решил уступить, и Гокудера его поддерживал.

А сейчас он не мог понять, почему от него требуют содействия в поисках новых румынских партнеров после того, как посадят старых и алчных, почему ждут его содействия после и тянут время.

Через, как ему казалось, десятки проведенных в душном помещении часов он вышел из-за стола, заваленного договорами и хитроумными схемами, и направился в ресторанчик поблизости, чтобы выдохнуть, перекусить и посмотреть на беззаботных и счастливых людей в первый выходной лета.


Цуна лишь на секунду отвлекся на взлетевшую стаю птиц, а когда снова посмотрел перед собой, увидел Мукуро. Тот с интересом его разглядывал и едва заметно улыбался. Цуна, как бы ни старался, не мог улыбнуться ему в ответ.

– Мы тебя искали, Мукуро, – сказал он. – Как помнишь, у нас было одно очень серьезное дело месяц назад.

– Но, как видишь, я уже не прячусь, – тот медленно развел руки, как будто оправдываясь за прошлое и всем своим видом показывая «вот он я, хочешь – хватай». – Скажу тебе честно, ты плохо выглядишь. Я рассчитывал увидеть тебя в лучшем самочувствии.

– Все прекрасно, спасибо, – сам того не ожидая, резко ответил Цуна и более спокойно добавил: – Мне просто нужно выспаться.

Он немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Я хотел тебе сказать при встрече: у нас больше не будет переговоров с семьей Аллори, союзниками с ними Вонгола тоже не станет. Они, конечно, доставляли нам много проблем, особенно в последнее время. Но Вария разобралась с ними. Я думаю, ты уже в курсе, ведь это ты передал Варии всю информацию.

Цуна внимательно смотрел на Мукуро, но не видел ничего кроме равнодушия. Цуна всегда себе в таких случаях говорил: так нельзя. Нельзя отталкивать людей. Он вынужден был постоянно себя одергивать, придерживаться внутренних установок и сохранять терпение, но главное – не позволять никаких крайностей. Но они бы никогда не смогли понять друг друга. Цуне казалось, что Мукуро опасался какого-то разоблачения и оттого постоянно скрывался.

Цуна в конце концов сказал:

– Ты не имеешь морального права так поступать.

– А ты – осуждать меня.

Стоило уступить и покинуть ресторан, сохранив их извечное зыбкое перемирие. Цуна уже хотел встать и пойти искать Гокудеру, отошедшего из-за телефонного звонка, но тот вернулся сам. Увидев его, Цуна внутренне напрягся и собирался сказать, что им пора уходить, но не успел – Гокудера уже пошел в атаку, как только он один умел.

– Что тебе нужно? – не слишком дружелюбно спросил он.

Мукуро, казалось, не был удивлен приходом его друга и помощника.

Нет, скорее всего, он только его и ждал, понял Цуна, внимательно посмотрев на хитрое лицо.

– Мне сказали, что здесь очень вкусная еда, – не отрывая взгляда от Цуны, отвечал Мукуро и улыбался, – вот, пришел проверить.

Губы Гокудеры сжались в одну тонкую линию, и он свысока посмотрел на Мукуро.

– А-а, – протянул он, – тебя заботит вкус пищи? Так ты его все-таки чувствуешь. Когда это ты вернул тело и стал гурманом?

– А ты все переживаешь, заботишься, – приторно-ласково отвечал Мукуро, наклонив голову набок. – Что же у тебя твой босс носом клюет в тарелку, плохо спит и жалуется на самочувствие?

Цуна понял, что и его терпение сегодня не безгранично, он внезапно захотел схватить Мукуро за шкирку и как следует встряхнуть, но вместо этого удержал Гокудеру за локоть и спокойно сказал, глядя в глаза:

– Тише, Гокудера. Нам лучше уйти.

«Сейчас, успокоюсь, сосчитаю до десяти и пойду убью эту тварь», – говорил весь вид Гокудеры.

Цуна отвернулся и встал, но руку не разжал. С недавних пор одной из его главных проблем было то, что он очень хорошо видел отрицательные эмоции вокруг и неестественно заострял на них внимание, не в силах их предотвратить.

Когда Цуна сам сосчитал до десяти, Мукуро исчез, а Гокудера уже овладел собой.

– Босс, я заметил, что вы выглядите слишком усталым в последнее время, простите меня, я виноват, что не говорил об этом с вами. Не взваливайте столько на себя.


Сначала Занзас перестал играть в многолетнюю дружбу. Вария всегда была непокорна, но Цуна не чувствовал с ее стороны настолько очевидной угрозы, сейчас же, когда не нужно было объединяться перед лицом общего врага, она готовилась к удару. Занзас хотел власти, Занзас ее жаждал страстно всю жизнь и знал, что его время скоро наступит. Цуна отбивался, Занзас наступал. Это был зыбкий мир до первой крови, который вскоре должен был кончиться.

А потом исчез Реборн. И хотя его тело не нашли, через год все равно состоялись нелепые похороны с пустым гробом, больше похожие на фарс.

И вот тогда, стоя на кладбище, Цуна понимал: когда он соглашался на такую ответственность, как руководство Вонголой, в нем играли и страх, и тщеславие. Конечно, тогда он этого не осознавал, в голове было лишь одно: меня оставит Реборн и все те, кого я нашел за этот год. Цуна не хотел снова быть один, но и жить беспокойно и в страхе – тоже. Потом страх ушел, потому что рядом с ним были преданные друзья. Но Цуна понимал, стоя перед тем закрытым гробом, что он был бы намного счастливее в Японии на месте какого-нибудь продавца, оболтуса, который не смог поступить в колледж. Возможно, уже был бы женат и имел пару детишек. В общем, все было бы очень плохо и одновременно весело. Но об этом не стоило думать, а решать, как уберечь всех тех людей, которые доверились ему и были рядом. Тяжелые периоды всегда проходят, как и такие мысли. По-настоящему он любил то, что он делает и кем является, просто иногда накатывало. Но игры действительно кончились.

– Куда ты бы ни торопился, – сказал ему Занзас на последней встрече, – впереди все равно ничего нет, Савада Цунаеши. Там только я. Помни.

Цуна запомнил, и с этого дня они больше не виделись, зато вскоре его стали мучить слишком реальные кошмары и бессонница. Он не понимал, неужели оказался настолько слаб духовно, и Занзас был прав?

– Если вы хотите с кем-нибудь поговорить, – сказал Гокудера, отвлекая его от воспоминаний, – я всегда готов вас выслушать и помочь.

– Спасибо, я это очень ценю.

***

Цуна, конечно же, понял, что спит. Доктор из его сна (а это точно был доктор) был эффектным и очень важным. Он сначала покосился на свои бумаги на столе и лишь потом посмотрел на Цуну и сказал:

– Вы хотели со мной поговорить.

– Я?.. Да… Наверное…

Цуна стоял посреди очень большой комнаты, в которой был стол, бумаги и белый доктор, и не знал, куда ему деться. Чувствовал он себя сейчас школьником.

На уроке математики, уточнил он про себя. Только на математике было так неловко.

– Улыбаетесь? – спокойно спросил доктор, внимательно всматриваясь ему в лицо. – Отчего вы улыбаетесь? Вы должны плакать и жаловаться, молодой человек. Просто так ко мне не попадают. А вы тут улыбаетесь! – сердито закончил он.

– Простите, доктор, – тихо сказал Цуна. – И добрый вечер... Ночь, – исправился он.

– Ну, садитесь. Садитесь-садитесь.
Он указал на появившийся рядом с ним стул и зарылся в свои бумаги.

«Почему я здесь? – не мог понять Цуна. – Зачем? Хотя неважно».

Ему быстро стало скучно в тишине. Но он решил, что не стоит торопить такого важного человека, и стал неспешно рассматривать неинтересный кабинет. Уже по второму разу заострил внимание на столе из красного дерева – что было совсем не увлекательно, – пока ему не показалось, как что-то зашевелилось слева, рядом со стеной, и Цуна заранее напрягся, готовый ко всему. Всмотрелся. Он быстро понял, что ошибся: оказывается, шевеление происходило внутри стены. Сначала медленное и лишь в одной ее части, оно постепенно распространялось по всему пространству, приковывая к себе внимание. И уже вскоре все помещение гудело и было наполнено усиливающейся с каждой минутой вибрацией.

Доктор все еще изучал какие-то документы.

А потом Цуна увидел выпирающую из стены будто старавшуюся выбраться оттуда и схватить его жадно тянущуюся руку. Словно их отделял не бетон или кирпич, а эластичная ткань. К руке добавилось лицо с замершей уродливой гримасой крика, а потом еще одно, и еще. Стены закишели частями тел и, казалось, колыхались, передавая друг другу невообразимые движения – весь окрашенный в белый кабинет показался черным. Но неожиданно все прекратилось, и Цуна замер, пока не услышал шепот многих голосов.

– Шу-шу-шу, – стали приветственно шептать ему стены.

Цуна не выдержал и уставился в пол.

– Что ж, – наконец-то сказал доктор, и Цуна невольно вздрогнул от его голоса, – я внимательно просмотрел ваше дело. Навязанная жизнь, навязанные потери – все это плохо сказывается на здоровье. Может даже вызвать несварение.

– Но у меня нет несварения.

«И все же неправильно, что я здесь», – подумал он.

– Ха-ха-ха… – начало доноситься с разных сторон.

– Да у вас серьезное расстройство сна, молодой человек.

– И-и-и-и! – взвизгнул женский голос откуда-то справа.

Взгляд доктора обшарил его с ног до головы, и Цуне стало не по себе, ему казалось, что доктор догадывается обо всем происходящем и обманывает его, ждет реакции.

– Опишите мне ваши ощущения во время сна, – сказал доктор, – будьте так добры.

– Признаться, если бы все не заканчивалось так плохо: меня бы не душили, не разрывали на куски и не отравляли, – я бы не мог определить, что это сон. Прямо как в этот момент, ведь я сейчас сплю.

Доктор снисходительно улыбнулся.

– Чувство дереализации? Очень интересно. Скажите, а были ли в вашей семье шизофреники?

– Нет, конечно нет.

– Хе-хе-хе.

– Вы знаете, – сказал доктор и скрестил руки, – эта ваша внутренняя борьба, эмоциональное истощение и, как следствие, отсутствие нормального сна – это не слишком страшно и встречается повсеместно. Хотите знать, как все это влияет на человека? Вы послушайте, помолчите и потом скажите, где я прав насчет вас.

Он поудобнее устроился на стуле и продолжил:

– Сначала появляется усталость и снижение внимания, потом нарушается координация движений и концентрация зрения, возникает тошнота. Далее, наверное, чрезвычайная раздражительность, навязчивые идеи, галлюцинации. У вас ведь нет галлюцинаций? – он внимательно посмотрел на Цуну и сделал паузу. – Провалы в памяти и странное поведение – это следующая стадия, вы до нее еще не дошли. Но вот невозможность отличить сны от реальности – это уже тяжелое психическое расстройство. И именно из-за него вы можете сойти с ума, сэр. И все это, конечно, ерунда, но никакие обычные успокоительные уже не помогут.

– Что вы такое говорите? – не понимал Цуна. – Где я это уже слышал?

– Я бы прямо сейчас попросил вас подписать документы и отправиться на лечение, – доктор стал собирать бумаги на столе в аккуратную стопку, давая понять, что разговор подходит к концу, – но я знаю, кто вы, и хочу вернуться к ужину домой, поэтому пропишу вам кое-какие лекарства и наблюдение у коллеги.

– Доктор, постойте, – Цуна неуверенно улыбнулся и опять посмотрел на стены. – Что же… что же, я не сплю?

Голоса все разом громко рассмеялись.

– Спите, конечно же, вы спите.

***

Цуна понял, что переутомился. Раз такие сны, то нужно отправиться на отдых, пока действительно не начало мерещиться – разобраться в себе и подумать. Не нужно спать, нельзя, уже говорил он и все равно проигрывал сам себе, просыпаясь каждый раз от кошмаров. Цуна сверился со временем и включил двухчасовые новости. К этому моменту не спал сутки.


Непрофессиональная, но красивая тележурналистика говорила: «Многотысячная толпа собралась на площади и выступает за жизнь без страха, без мафии на улицах Италии. Это беспрецедентное событие. Люди…»

Цуна отвернулся от телевизора и заметил на столе утреннюю газету с кричащим жирным заголовком на первой полосе.

«Клан Форца-Вива наконец-то обезглавлен?!» – гласил заголовок.

Цуна как будто против воли раскрыл газету и стал читать по диагонали, пропуская предложения – то ли оттого, что понимал, что ему скоро расскажут правду, то ли оттого, что и так догадывался о содержании. В конце концов, он знал, как ловят преступников, перешедших дорогу тем, кто сверху.

«Напомним, – писали в газете, – что ранее, 20 мая, на рассвете была проведена крупномасштабная операция, 50 гангстеров из клана Форца были схвачены…

Альдани Бруно возглавил клан полгода назад после смерти предыдущего главы – Коллоди – в перестрелке и моментально запомнился кровавой и агрессивной политикой: за эти шесть месяцев, по сводкам полиции, нелюдями из Форца было убито более 200 человек…

Самая крупная перестрелка произошла 5 мая 20.. года, погибли 17 гангстеров и 10 полицейских…

В полночь Альдани был задержан в особняке в пригороде Н. вместе с ближайшими приспешниками, укрывавшимися от правосудия…

Арест произошел по наводке бизнесменов, не желавших платить непомерную мзду гангстеру…

Но именно благодаря прослушке телефонов наркобарон попал в ловушку и ему были предъявлены обвинения…»

А в это время в телевизоре журналистка все тараторила неприятным голосом:

– Люди устали! Люди говорят: «Схватите их! Мы больше не желаем закрывать глаза на эту мерзость, вошедшую в нашу жизнь».

Цуна внимательно смотрел на заснятые лица людей в толпе, как ему казалось, искаженные и жестокие, решительные, а кто-то, кажется, даже плакал. Непонятно лишь было, от злости ли, боли или всего сразу.

– Неужели это и правда стало обыденностью, и полиция всегда будет закрывать глаза на рэкет и террор?!

Взглядом Цуна выхватил из кричащей яркой толпы красочный плакат, изображавший повешенного. Плакат приказывал: «Прочь с нашей земли!» А люди, как всегда, бесновались.

– Более тридцати тысяч человек пришли на акцию протеста!.. Погодите, я, кажется, вижу господина Данте! Я попробую задать ему пару вопросов.

И Цуна вдруг отчего-то понял, что Данте был главным подстрекателем и все это делалось им и в то же время для него. Антонио Данте был настоящим вдохновителем современной Италии в борьбе с мафией. Цуна помнил, что этому человеку, которому было всего около тридцати, вынесли смертный приговор год назад, но тот пережил четыре покушения и даже отказался от выделенной правительством личной охраны. Никто не понимал, что его оберегает и почему он стал этим заниматься, было лишь множество догадок. Цуна с интересом наблюдал за этим активистом и искренне сопереживал его делу, подрывающему вековые устои грязного криминального сообщества. И хотя люди не склонны жертвовать собой ни за что, Цуна хотел верить в его благие намерения.

В принципе, все выходило как нельзя лучше, потому что поток наркотиков должен был уменьшиться, а агрессивные преступники-гангстеры уходили в прошлое. Сейчас нужно быть тоньше и деликатнее, уметь договариваться и уступать. А лучше вообще жить по совести, не заниматься всей этой грязью. Цуна глубоко вздохнул и закрыл глаза. Ему очень захотелось спать, и он почувствовал себя разбитым, но на улице все так же светило солнце, которое сейчас почему-то стало неприятным. Пора было что-то решать.

Когда Гокудера через полчаса вошел с докладом, Цуна тихо сказал:

– Я думаю, нам придется пересмотреть не только наши румынские дела.

***

Цуна ложился спать очень усталым и искренне надеялся, что проспит до утра без сновидений.

– Какой шмат мяса ты им кинешь, – слышал он голос сквозь сон. – Какой передел территории начнется, – шептали ему на ухо. – Молоде-е-ц.

А он почему-то думал в ответ: «Молодец? Какой же я молодец? Я такой дурак».

Когда Цуна проснулся, он не помнил, что ему снилось в эту ночь. Кажется, какие-то странные и злые голоса, но он решил забыть это как можно быстрее.

Сегодня он должен был заехать к Бьянки и узнать, какие связи у нее остались с интересующей его группировкой, которая могла завязать конфликт за практически освобожденную в будущем территорию. Он хотел постепенно избавить принадлежащие клану территории от налогов, которыми кормились его люди. Но тогда вставал вопрос о деньгах и защите земли. И сначала для этого нужно было наладить связи, прощупать почву, ведь в мире, в котором он жил, были свои четкие правила, которые не стоило нарушать.

Бьянки встретила его с улыбкой, но неуверенной, как показалось Цуне. Будто не знала, нужно ей быть радушной хозяйкой или нет.

– Ты переезжаешь? – спросил Цуна, зайдя в дом и увидев расставленные то тут, то там коробки с вещами и мебель, явно стоящую не на своих местах.

Бьянки внимательно осмотрела комнату.

– Нет, решила выкинуть старые вещи и сделать небольшую перестановку, чтобы было повеселее. Но вот все никак не могу передвинуть диван. Ты мне не поможешь? Хочу его переставить к дальнему окну.

Цуна молча кивнул, посмотрел на диван, совершенно обычный – ни большой, ни маленький, – и присел на корточки, осматривая его ножки.

– Бьянки, принеси, пожалуйста, тряпку, я ее подложу… – он заглянул под диван и увидел что-то черное. Ему стало не по себе. – Кажется, у тебя под него что-то закатилось.

– Да? Ничего страшного, бывает. Достанем.

Бьянки подала ему сложенный в несколько раз отрезок ткани и ушла на кухню и загремела посудой. Цуна понимал, что она может не хотеть его видеть из-за Реборна, даже обвинять его, и в то же время он знал, что все его догадки тщетны – им просто нужно сесть и поговорить.

Где-то в стороне кухни надрывался приемник с нелепой песней о любви, и по всему дому вкусно запахло едой. На секунду Цуне показалось, что он дома, рядом с матерью, и ему снова пятнадцать.

Вот она стоит у лестницы на второй этаж и кричит ему, чтобы он быстрее собирался в школу, а Цуна знает, что это в комнате еще прохладно, а на улице уже припекает, и после полудня будет очень, очень жарко. Поэтому не хочется ничего, кроме как лежать и слушать, как жизнь просыпается за окном. Но он встает, даже вскакивает – куда он денется, иначе уже через минуту Реборн даст ему сильную оплеуху, – потом вспоминает, что Гокудера будет ждать его по дороге в школу в 8.30, а уже 8.20, поэтому Цуна не успеет поесть и схватит бутерброд со стола. Но неожиданно замрет на выходе из дома, потому что его ослепит утреннее солнце и он, проморгавшись, увидит, как пылинки танцуют в утреннем свете. И Цуна решит: это самое красивое из того, что он, наверное, сможет увидеть за день. И от этого ничего не захочется снова, кроме как стоять и смотреть. Но он побежит, побежит, Реборн ведь бьет больно.

Цуна встряхнул головой – сейчас было глупо и не нужно это вспоминать. Он обхватил спинку и попробовал сдвинуть диван. Ничего не получилось, тот оказался ужасающе тяжелым. Тогда Цуна перевел дыхание и решил попытаться снова, на счет три.

Раз.

Два.

Три.

– Кха!

Внезапно он ощутил острую боль и недостаток воздуха в груди. Плотный комок подкатил к его горлу, и он закашлялся до хрипоты и черноты в глазах. Цуне показалось, что все его внутренности сейчас выйдут наружу. Он пощупал языком небо, зубы и ощутил вкус крови. Посмотрев себе под ноги, он ужаснулся и панически закашлялся вновь.

– О господи, милый, что с тобой? – спросила Бьянки, удивленная и выбежавшая из кухни прямо с ножом.

Цуна хотел бы сказать, что все в порядке, но это было не так. По-настоящему сейчас он чертовски испугался, но, заставив себя прекратить выплевывать кровь, сказал как мог:

– Не переживай, не переживай… Кха… Где ванная?

– Ванная? А зачем нам ванная, милый? Ну-ну, прокашляйся, – Бьянки села рядом и погладила его по спине. – Подумаешь, кровь. Ты, наверное, наконец-то умрешь, да?

Цуну как будто ударили обухом по голове. Он, наверное, ослышался. Бьянки что, сошла с ума? Или это он? Но она как будто специально повторила:

– Умрешь же?

Она притянула его к себе за голову и с сумасшедшей любовью посмотрела в глаза.

– Сдохни уже, и всем станет легче, Цуна!

Она грубо сгребла его в охапку и закачала, как маленького ребенка, Цуна смотрел на нее отчаянно и не сопротивлялся.

«Сошла, сошла с ума. Или это мы вдвоем?»

– Милый маленький ребенок, – говорила Бьянки и гладила его по голове, по щекам и скулам, размазывая кровь, – как ты мучаешься, как ты страдаешь, все что-то пытаешься, терпишь, и ничего, ни-че-го у тебя не выходит.

Цуна снова болезненно закашлялся и стал выхаркивать кровь, а Бьянки старалась его поймать, погладить по голове и что-то шептала ему на ухо с какой-то отчаянной нежностью, шептала, но Цуна уже не слышал. Он опустился на четвереньки и смотрел в одну точку.

– В чем я виноват? – думал он.

– Цуна, а давай ты станешь моим блюдом? Ты же все равно скоро умрешь, так какая разница, как и что будет в конце, а?

Он хотел что-то ответить, вразумить ее и все исправить, но не успел: Бьянки пырнула его ножом.


Стук в дверь вырвал Цуну из цепких лап кошмара. Он прикоснулся к несуществующей ране в правом боку, с трудом и опасливо сглотнул комок в горле.

– Босс, мы хотели заехать к Бьянки, – услышал он голос Гокудеры
Цуна смог лишь ответить:

– Я сейчас соберусь.

***

– Может быть, вам поговорить с Девятым? – спросил Гокудера, проигнорировав очередной светофор и сильнее нажимая на газ. Цуна посмотрел, как они обгоняют машину и еле вписываются в узкий проезд, и спокойно ответил:

– Да, конечно, я так и сделаю.

На самом деле он понимал – что бы он ни сказал, Девятый ответит: «Я полностью тебя поддерживаю, мой мальчик». Или: «Это твой выбор». Вариантов ответа было немного и все их Цуна знал, как и то, что держал непонятную обиду на Девятого за тот ужас, что он испытал, улаживая, выясняя, подстраивая и изменяя вверенные ему дела и наследство. Иногда, в самом начале, он спрашивал себя: а к чему это? Или, например, вот это? И ответа не находил.

Сейчас же, оглядываясь на весь пройденный путь, он понимал, что сделано ничтожно мало, и не знал, наверное, в первый раз, правильно ли он поступает и не будет ли его следующий шаг фатальным для людей рядом с ним.
По сути, он уходил и разрушал все. Или, может, спасал? Но кого?

– Мне попросить всех остаться после праздника для совещания? – спросил Гокудера.

– Нет, пускай сегодня все веселятся на дне рождения Девятого и отдохнут, но сообщим им, что утром я буду ждать всех у себя. И постарайся заставить прийти Хибари, мы ведь знаем, что сегодня он не появится.

Передел территории, падение доходов, поиск новых источников – только легальных – все это было нелегко.

Цуна думал, что Хибари может пойти на принцип и уйти, не совсем, конечно же, несерьезно, но так, чтобы не иметь с ним дел без крайней необходимости, а еще выплюнуть ему прямо в лицо, какое он травоядное. Цуне почему-то было стыдно перед Ямамото, который самостоятельно разбирался со всеми делами семьи в Японии, перед Рехеем и Ламбо. Перед всеми. Было обидно сейчас за Гокудеру, который всегда готов отдать за него жизнь. И, конечно, только Мукуро стоял особняком.

– Мы приехали.

Когда они появились на пороге особняка, в доме еще не было гостей, только ближайшие члены семьи, организовывавшие праздник. Цуна сразу заметил в центре холла высокую лестницу и яркую ленту из неоновых, пока не горящих, букв, гласящих:

«С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ДОРОГОЙ ТИМОТЕО, МЫ ТЕБЯ ЛЮБИМ».

Примерно через час Тимотео должны были ввести в темный зал и включить яркое поздравление, гости бы при этом уже стояли на своих местах, обязательно хлопали и кричали наперебой. Цуне очень нравилась эта идея.

Кто-то в зале громко скомандовал:

- Выключите свет! Сейчас проверим!

Мгновенно стало темно, и Цуна замер. Неестественно громко щелкнул выключатель, и уже через секунду загорелись буквы, но не все. Из тьмы были видны только ярко-желтые слова, словно послание:

«Я» и «ТЕБЯ».

Цуна ощутил неприятное беспокойство, что-то ему в этом не нравилось.

– Эй, что за черт? – прикрикнул стоявший рядом Гокудера. – У вас там что, все перегорело?

– Подождите-подождите, – торопливо попросил человек, – сейчас выключим и попробуем еще раз.

После очередного щелчка из тьмы снова вынырнули яркие буквы, сначала неуверенно замигала «Я», но вслед за ней зажглись и остальные. Теперь все работало как надо.

Через час в особняке стало людно и шумно, праздник набирал обороты, гости ели, пили и смеялись. Дом как будто заполнялся возбуждением и духотой, которая бывает только на крупных мероприятиях. Цуна старался оставаться в стороне от скопления людей и проявлял чудеса изворотливости, избегая ненужных разговоров и ненужных людей. Посредине зала стоял дон Тимотео, принимавший поздравления, большую часть времени рядом с ним находился Гокудера, как можно незаметнее отслеживавший перемещения Цуны и облегченно вздыхавший, когда находил его взглядом. Цуна все это замечал и скрывал улыбку.
Он как раз задумался над тем, чтобы пройтись ненадолго в соседнюю комнату, пока его кто-нибудь в очередной раз не поймал перед застольем, но увидел перед собой маленькую девочку с подносом.

– Дядя Цуна, – сказала девочка, – возьмите печенье с предсказаниями, их все написал дедушка Тимотео.

Цуна уже разворачивал бумажку, когда его цепко схватили сзади за плечо заставили развернуться. Это был один из многочисленных богатых людей, присутствовавших на приеме, а также его возможный деловой партнер и владелец интересовавшей его фармацевтической компании. О нем, конечно же, ходила дурная слава, что не мешало ему быть человеком хватким и успешным. И это было даже хорошо, что он сейчас нашел Цуну.

– Ох, вот и вы! Напугал? Хотел кое-что уточнить, дон! Ха! – он обратил внимание на записку руке Цуны. – Вы тоже взяли это печенье? Что там? «Я тебя жду»? Какое-то глупое предсказание, не находите?

Было далеко за полночь, когда Цуна освободился. Все, кто должен был, разъехались, и в особняке, как и на улице, все замолкло. Цуна вдохнул холодный воздух полной грудью, прикрыл глаза и вдруг вспомнил.

«Я тебя жду».

Неприятная, нервирующая фраза неожиданно ярко, резко появилась в его сознании и вцепилась в него своими когтями.

Жду.

Жду.

Жду.

Слова издевались над ним, снова и снова появляясь в голове.

Цуна всмотрелся во мглу с проступающим то тут, то там тусклым светом садовых светильников, накапливавших в течение дня энергию солнца. Все они стояли по краям дорожек и указывали на множество возможных путей. Но Цуна в последний раз оглянулся и пошел туда, где света не было, по сырой ночной траве. Приблизительно в километре от особняка должна была находиться беседка.

Пару раз Цуна споткнулся, и ему казалось, что это из-за подбиравшегося к ногам и оседавшего на траве тумана, который будто танцевал перед ним и просил быстрее идти вперед.

Наконец он дошел. Не более чем в пятидесяти шагах от него стояла беседка, но стояла как-то непрочно и неестественно, как будто ее здесь не должно было быть. Внутри странно горел огонек светильника, поставленного на низкий стол и освещавшего человека. Цуна не почувствовал с его стороны никакой угрозы, наоборот, что-то подталкивало его вперед, и ему казалось жизненно необходимым подойти сейчас ближе и заговорить. Но когда он приблизился, то очень удивился.

– Господин Данте, что вы здесь делаете?

«Вас же убьют», – хотел добавить он.

Данте, до этого сидевший в расслабленной позе, подобрался и замер ненадолго, а затем знакомо протянул, не поворачиваясь к Цуне:

– А, так это ты, Савада Цунаеши. Быстро. Ну же, садись, – он похлопал по скамье, на которой сидел, и не спеша повернулся – один его глаз горел красным. Вот теперь все верно, подумал Цуна. Он посмотрел на небо, совершенно черное и неинтересное.

– Ну что ты встал? Нам предстоит нелегкий разговор, и мне кажется, что он тебе не понравится, поэтому советую сесть.

Цуна послушно опустился на скамью, но не рядом, а напротив.

– Так это ты был в теле господина Данте все время.

– Нет, ты ошибаешься, – поправил его Мукуро. – У нас было что-то вроде договора, сотрудничества. Так что это были «мы» – он и я.

– Почему «были»?

– Были, потому что он умер и теперь существует только как моя иллюзия.

Цуна посмотрел на Мукуро. Нет, тот не жалел о смерти Данте. Ни жестом, ни голосом он не показывал, что они были близки и доверяли друг другу. Впрочем, Цуна сомневался, что Мукуро вообще мог к кому-либо привязаться. Он тяжко вздохнул.

– Я догадывался, что это ты стоишь за тем, что со мной происходит, но до последнего не хотел верить.

Цуна сказал это и почувствовал, разочарование и а также странное чувство неотвратимости происходящего. Мир как будто разделился на две неравные части тогда и сейчас.

– А я догадывался, что ты догадывался, только идиот мог не заметить.

Разговор действительно был очень тяжелый, с длительными паузами. Мукуро отбарабанил что-то пальцами на скамье и сказал:

– Скажи, зачем тебе нужны были дела фармацевтической компании? Зачем тебе нужна была Бьянки? Зачем ты вообще в это полез, а? Не лез бы сейчас – прожил бы дольше.

– Ты не имеешь права меня осуждать, ты знаешь, чего я хотел.

– Сбежать, – сказал Мукуро. – Ты захотел наладить какие-то связи, заработать себе новые проблемы. Но признайся – ведь ближе нас с тобой сейчас нет! – он рассмеялся. – Ты хотел просто сбе-жать.

Цуна не стал спорить – он знал, что это не так, потому что, если бы это было правдой, он бы был ужасным и подлым человеком, предавшим всех дорогих ему людей и себя самого. Он просто искал выход для всех, и судя по всему, неправильный и запоздалый, раз все оборачивалось именно так.

– Что ты будешь делать? Я подозреваю, что ты уже полностью контролируешь мое тело?

– Я думаю, это очевидно, Савада. Хотя ты успеешь многое увидеть перед тем, как окончательно исчезнешь, – Мукуро посмотрел на него. – Не удивляйся, я так решил.

Цуна не смог выдержать взгляда и отвернулся.

– Мукуро, почему вот так? Ты ведь сделал меня настоящим неврастеником. Ты меня презираешь? Ненавидишь?

– Признаться, я достаточно долго думал о том, как я отношусь к тебе, и, скорее всего, я к тебе ничего не чувствую. Так что нет, Савада, я тебя не презираю.

– А я думал, что я твой враг, что тебе нужно мне отомстить. Но на страдания врагов, должно быть, смотреть приятно, и поэтому они должны длиться долго. У меня просто никогда не было врагов, Мукуро, поэтому я и спрашивал тебя. Но я, кажется, понял. Спасибо.

– Честно, ты всегда меня раздражал своей добродетельностью. Ты что, не хочешь меня убить, не злишься на меня?

– Конечно.

Мукуро, казалось, не удивился, но все равно спросил:

– То есть ты готов умереть ради моей прихоти?

– Нет. Но я не держу на тебя зла, потому что есть вещи в этом мире, которые не забываются, как бы ты ни пытался. Но я бы хотел, чтобы ты понял: разрушение приносит только еще большее разрушение.

Цуна не сдержал эмоций и придвинулся ближе, схватил Мукуро за руку, стараясь всеми своими действиями показать, что хочет, чтобы тот его понял.

– Мукуро, – сказал он не своим голосом, – оно тебе совсем не нужно. Я не знаю, как тебя убедить, я даже старался подготовиться к этой встрече, но это было бессмысленно.

– Цуна наконец-то встретился с ним взглядом и растерянно улыбнулся, будто оправдываясь. – Будь со мной, Мукуро, мы вместе сможем изменить эту порочную систему, помоги мне и встань рядом со мной.

Мукуро поджал губы и одернул руку.

– Ты знаешь, я тоже готовился, Савада, – ответил он раздраженно, – как к такому можно не готовиться? Репетировал и представлял, как ты будешь меня умолять, – он немного помолчал и добавил неприятным голосом: – Но ты, как всегда, все испортил, никчемный Цуна.

– Мукуро!

Мукуро скривился и быстро встал.

– Хватит, Савада Цунаеши, – он вплотную подошел к Цуне и заслонил все, что тот мог видеть перед собой.– Хватит. Ты ведь совершенно бесполезен, поэтому позволь одним грязным людям разбираться с другими грязными людьми.

Когда Мукуро это сказал, Цуне показалось, что он наконец-то понял все и в первый раз увидел его по-настоящему: не своего врага, а обиженного ребенка, злого и не умевшего прощать. Его можно было исправить, если бы взрослые уделили ему внимание и дали достаточно сердечной теплоты, ведь он не мог родиться с черной душой. Цуна никогда не понимал Мукуро, что-то при встречах с ним смущало но в то же время толкало к нему и говорило очень настойчиво: «Сделай, сделай!», но Цуна не знал, как ему бороться со всей тьмой, что окружала этого человека. От Мукуро исходила извечная угроза, он хитроумно обманывал и лгал, он был испорчен и наслаждался этим. Цуна, как бы ни пытался, ничего бы не мог добиться в ответ на свою глупую доброту. Он говорил себе, что Мукуро это не нужно.

Но не нужно что – понимание? Вера? Кому же она не нужна, спрашивал себя сейчас Цуна.

Он вдруг осознал, что смертельно ошибался. Это было и смешно, и грустно.

– Прости меня.

Мукуро удивленно посмотрел на него, а потом как-то фальшиво и нерадостно рассмеялся.

– Ты делаешь вид, будто не боишься, но это не так. Либо ты не веришь, либо отрицаешь страх, Вонгола. Смерти боятся все, и все перед ней равны. Помолись тому, во что веришь, и не смей сейчас закрывать глаза, потому что я долго ждал.

Но Цуна даже не думал о таком и смотрел на Мукуро открыто, он был наконец уверен и спокоен. Он чувствовал, что там, где он будет заточен один на один с Мукуро, они, скорее всего, смогут договориться, ведь у них будет достаточно времени. Но почему же «скорее всего»? Конечно смогут.

@темы: авторский фик, джен, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Тумана, Reborn Nostra: Танец Пламени - задание 8: фик, PG-13

---

[Raining Men]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Команда Raining Men. Внеконкурс. Арт "Весь мир в кармане"

[Raining Men]

Название: Весь мир в кармане
Автор:  Raining Men
Герои: Лал Мирч, Колонелло
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклаймер: манга и аниме Katekyo Hitman Reborn! принадлежат Амано Акире и студии Artland
Примечание: рисунок выполнен на конкурс Reborn Nostra: Танец Пламени на дайри, тема «Этот мир – наш, если ты этого хочешь»

@темы: фанарт, джен, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Дождя, Reborn Nostra: Танец Пламени - внеконкурс, G

---

[Storm-Team]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Команда "The Cloud Room". Внеконкурс. Арт «Береги его...»

[The Cloud Room]

Название: «Береги его...»
Автор: The Cloud Room
Герои: Висконти, Хибари Кёя
Категория: джен
Рейтинг: G
Дисклаймер: медиафраншиза Katekyo Hitman Reborn! © Амано Акире и студии Artland
Примечания: рисунок выполнен на конкурс Reborn Nostra: Танец Пламени на дайри, тема «Связь поколений»

@темы: фанарт, джен, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Облака, Reborn Nostra: Танец Пламени - внеконкурс, G

---

Команда "The Cloud Room". Задание 7. Перевод додзинси «С хорошим другом...»

[The Cloud Room]

Название: С хорошим другом и дорога короче
Автор: annie (asabatrophy)
Переводчик/Эдитор: The Cloud Room
Ссылка на оригинал: our-khrproject.livejournal.com/
Язык оригинала: японский (перевод с английского)
Разрешение на перевод: получено
Пейринг: Наккл/Алауди
Категория: преслэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Количество страниц: 18
Саммари: «Даже если нас сейчас схватит полиция, ты всё равно будешь рядом»
Дисклаймер: медиафраншиза Katekyo Hitman Reborn! © Амано Акире и студии Artland; не считая перевода, остальное тоже не наше
Примечания: перевод выполнен на конкурс Reborn Nostra: Танец Пламени на дайри

Скачать | Читать онлайн

@темы: слэш, додзинси, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Облака, Reborn Nostra: Танец Пламени - задание 7: додзинси, PG-13

---

Команда Flame of Wrath. Задание 7. Перевод додзинси "Банда каракатиц"

[Flame of Wrath]

Название: Банда каракатиц
Автор: Hage
Переводчик: Vida_Winter
Бета: The Phantom
Эдитор: Latel
Ссылка на оригинал: тут
Язык оригинала: японский (перевод выполнен с английского)
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Герои (Пейринг): Занзас/Сквало, Леви, Девятый
Категория: джен, слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: трава
Количество страниц: 26
Дисклаймер: манга и аниме Katekyo Hitman Reborn! принадлежат Амано Акире и студии Artland
Примечание: перевод выполнен на конкурс Reborn Nostra: Танец Пламени на дайри

Скачать || Читать онлайн

@темы: слэш, додзинси, джен, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Ярости, Reborn Nostra: Танец Пламени - задание 7: додзинси, PG-13

---

[Raining Men]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[nebbia-team]

Название: Внезапная атака
Автор: Ozuki Hazuki
Переводчик:  nebbia-team
Эдитор:  nebbia-team
Ссылка на оригинал: S wa Kyuuna Seme ni Yowain Desu!
Язык оригинала: японский [перевод с английского]
Разрешение на перевод: запрос отправлен
Пейринг: Бельфегор/Фран
Категория: слэш
Рейтинг: R
Жанр: романс, юмор
Количество страниц: 15
Саммари: «...кажется, я не зря прибыл сюда из десятилетнего будущего» ©
Дисклаймер: манга и аниме Katekyo Hitman Reborn! принадлежат Амано Акире и студии Artland
Примечания: перевод выполнен на конкурс Reborn Nostra: Танец Пламени на Diary

Читать онлайн|| Скачать архив (10.6 МБ)

@темы: слэш, додзинси, Reborn Nostra: Танец Пламени, команда пламени Тумана, Reborn Nostra: Танец Пламени - задание 7: додзинси, R

---

[Sky Team]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Солнечная сторона]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра